Пособие к изучению Священного Писания Нового Завета

Часто и теперь раздаются, по-видимому, искренние сетования на то, что в храмах, особенно древних, имеются дорогие оклады на иконах, что тратятся большие суммы на украшение храмов, тогда как средства эти можно бы было употребить на помощь бедным и неимущим: ведь Богу не нужны ни золото, ни серебро, ни драгоценные камни. Рассуждающие так, если даже они и вполне искренни, а не оправдывают только своей скупости и бессердечия к бедным ссылкой на богатство храмов, совершенно не правы. Богу не нужны ни золото, ни серебро, ни драгоценные камни, но Ему нужны и ценны в глазах Его те чувства религиозного воодушевления и любви к Богу, которые побуждают людей делать пожертвования на храмы. При наличии этих чувств человек не ограничится пожертвованиями на храм, он сделает пожертвования и на дела благотворения, потому что любящий Бога не может не любить и ближних и не приходить к ним на помощь. И действительно, где много храмов, богато украшенных усердием прихожан, там много и благотворительных и просветительных учреждений, устроенных на щедрые пожертвования тех же прихожан. Примером этого может служить г. Москва, это сердце Православной России. А когда на место горячего религиозного чувства и одушевления выступает холодный и расчетливый разум, то все дело по большей части ограничивается красивыми фразами о народной нужде и изысканием чужого источника, откуда можно бы позаимствовать средства на помощь бедным. Да иначе, собственно говоря, и быть не может, потому что без одушевляющего религиозного чувства у человека нет достаточных побуждений поступиться чем-нибудь «из своего», из своих личных средств в пользу ближнего. Философия холодного разума может даже вполне логично привести к заключению, что помощь слабым, бедным и изнемогающим в борьбе за существование «безнравственна», так как замедляет мощный рост сильных духом людей. С точки зрения такой философии (Ницше), не сострадательная христианская любовь, а беспощадный эгоизм должен быть высшим «нравственным» законом в отношении к ближним.

12 гл., 9—19. Слух о пребывании Иисуса Христа в доме воскрешенного Им Лазаря достиг Иерусалима. Большие толпы народа двинулись из Иерусалима в Вифанию, чтобы увидеть Иисуса и Лазаря, и когда на другой день утром Иисус Христос пошел с учениками в Иерусалим, то сопровождавшая Его толпа народа увеличивалась при встрече с шедшими из Иерусалима и, по мере приближения к городу, росла, как снежный ком.

Несмотря на злобу фарисеев и членов Синедриона, приговоривших Иисуса Христа к смерти и издавших повеление сообщать им о местонахождении Христа, вступление Спасителя в Иерусалим было в высшей степени торжественно, при общем ликовании народа. Осанна! – восклицал народ, – благословен грядущий во имя Господне, Царь Израилев! Осанна в вышних. «Слово “осанна” означает спасение. Евреи употребляли его как восклицание, выражавшее радость при торжественных случаях, подобно нашему “Ура”, поэтому выражение “осанна в вышних” означает желание, чтобы крики радости и восторга были слышны не только здесь, но и в вышних, на небе, там, где Бог» (Толк. Еванг. Гладкова, с. 522). Не как осужденный на смерть, а как Царь и Победитель смерти вступал в Иерусалим Христос Спаситель, и члены Синедриона должны были подавить в себе злобу. Они решили даже отложить исполнение своего замысла до времени после Пасхи, когда разойдется народ. Но Христос добровольно шел на страдания и смерть, ради нашего спасения, и, по изволению Промысла Божия, Господь Иисус Христос должен был пострадать до Пасхи. И как тяжело было человеческому сердцу Христа Спасителя слышать это ликование народа, когда Он, как Бог, знал, что через несколько дней эти радостные клики сменятся злобными криками: распни! Распни Его!

Торжественный вход Господа Иисуса Христа в Иерусалим описывают все четыре Евангелиста (Мф. 21, 1-11; Мк. 11, 1-11; Лк. 19, 29–44; Ин. 12, 12–19), и только из сопоставления их получается общая картина этого трогательного события в земной жизни Христа Спасителя.

Как в этот день, так и в три последующие (понедельник, вторник и среду), Иисус Христос не оставался на ночь в Иерусалиме, а уходил в Вифанию, наверное в дом Лазаря.