Посох пилигрима

«При папе Сильвестре, — начал читать Армен, — жил в Армении святой Григорий, племянник армянского царя.

По смерти сего царя, который был хорошим христианином, наследовал его сын Тиридат, который так был силен, что мог возить тяжесть, для передвижения которой потребны были сорок быков. Тиридат еще до своего восшествия на престол велел соорудить большую церковь в Вифлееме, где как известно родился Иисус Христос. Но, по смерти отца, он снова стал язычником, сильно гнал христиан и своего двоюродного брата Григория заточил в темницу, требуя его отречения от христианства.

Григорий отказался, и царь велел бросить его в яму на съедение змеям.

В это время в Армению из Италии прибыли для распространения христианства святые девы. Их представили царю-язычнику, и он велел увести в свои чертоги самую красивую из них — Сусанну. Но осилить слабую женщину Тиридат не мог, ибо с ней был Бог.

Когда Григорий узнал в своей яме об этом, он воскликнул: «О, злой кабан!» И тотчас же Тиридат упал с престола и был превращен в кабана, который убежал в лес.

Вельможи выпустили Григория и попросили его вернуть Тиридату человеческий облик, но святой потребовал их обращения в христианство.

Вельможи согласились, изловили кабана и привели его к Григорию, которому кабан стал лизать ноги.

Святой помолился, и Тиридат вновь стал человеком. Он-то и приказал всем армянам стать христианами. Затем Тиридат покорил множество языческих народов и распространил христианство среди них — мечом.

Около этого времени Григорий узнал о большом чуде, сотворенном папой Сильвестром, который излечил византийского императора Константина от оспы, и тем спас много детей, собранных в Риме, ибо врачи советовали императору умываться детской кровью, чтобы вылечиться.

Узнав об этом чуде, Григорий передал его царю и сказал, что хочет видеть папу, чтобы власть священника, данная ему Тиридатом, была утверждена святым отцом Сильвестром.

Тиридат тоже захотел поехать к папе и, приведя в порядок дела государства, взял с собою сорок тысяч человек, сокровища и драгоценные камни. Григорий же взял ученейших мужей. Они вышли из Вавилона и пошли через Персию, Великую Армению, до Железных Ворот (Дербента), находящихся между двумя морями. Затем проехали через Великую Татарию со стороны России, через Валахию, Болгарию, Венгрию, Фриул, Ломбардию и Тосканию и, таким образом, дошли до Рима сухим путем, а не морем.

Папа, чтобы испытать святость Григория, послал им навстречу всех слепых и больных. Тиридат, увидев это, разгневался, думая, что папа шутит над ними, но Григорий помолился, окропил их водой и все они выздоровели и прозрели.

Сильвестр встретил их с большими почестями и назначил Григория патриархом. Триста лет армяне подчинялись Риму, но затем сами стали избирать патриарха, называя его Католикос, тогда как король назывался у них — Такхауер.

Когда они находились в Риме, в его окрестностях появились дракон и единорог. Папа попросил Тиридата убить их, и силач Тиридат убил их, а головы велел привезти в Рим. Их головы были столь велики, что каждая из них едва помещалась на большой повозке. Потом они возвратились домой и стали править церковью и царством».

Все это я и изобразил, как мог, на стенах часовни. Но члены Совета, увидев сотворенное мною, решили, что я сошел с ума, и велели мне замазать все шесть моих росписей.

— Почему? — спросил я.

— Они говорили, что в церкви можно изображать только то, о чем рассказывается в Священном Писании, а все другие книги — есть малая или большая ересь и нельзя рисовать в храме язычников и чудовищ — дракона, едино-рога и яму, полную змей.

Мой спор с ними ожесточил их еще больше, и они велели мне идти ко Гробу Господню, чтобы замолить тяжкий грех, содеянный мною, как говорили они, по неразумению.

Я ушел в Иерусалим, а что было дальше, вы знаете. — Армен вздохнул и сказал с печалью и болью: — Я думал, что когда вернусь домой, все забудется. Да не тут-то было. Они сказали мне, что обет мой не исполнен, в Иерусалиме я не был, и значит, паломничество мое не угодно Богу.

— А что это означает? — спросил Карел.

— Это означает, что мне нужно уходить отсюда. Да вот только не знаю куда.

— Пойдем со мной, Армен, — сказал я.

Он посмотрел на меня, и я увидел, как слезы благодарности выступили у него на глазах.

* * *

Вот что стояло за тремя последними строчками «Книги странствий».

Я вспомнил обо всем этом за какие-нибудь две-три минуты и неспешно пересказал Томашу.

— Вот и у меня, — проговорил старик, — за каждой строчкой прячется целое событие, за каждым именем — судьба. Да другой раз не одного какого-нибудь человека, а целого города или даже края. Удивительное это дело — книга.

Я молча кивнул.

— Как-нибудь и я расскажу или прочитаю тебе кое-что из того, что и я сочинил, — пообещал старый скриптор.

Я очень устал за этот суматошный день, хотел спать, но, не желая обижать Томаша, спросил с деланной заинтересованностью:

— А как все же будет называться твоя книга?