Посох пилигрима

Помню, что тогда, чуть ли не тридцать лет назад, когда я стоял под Константинополем, в его гавань беспрепятственно проходили корабли с Крита, Мальты, Родоса, из Генуи, Венеции и других государств. А турки, осаждавшие Константинополь с суши, могли только с немалой досадой смотреть на все эти корабли, но ничего поделать были не в силах.

Я проехал однажды вдоль всей стены и, кажется, ее длина оказалась не менее пятнадцати миль. Я видел морской рукав Золотой Рог в полторы мили шириной и около трех длиной, на другой стороне которого стояла генуэзская крепость Пера, называемая язычниками и греками Галатой.

Помнил и проходящий рядом с Константинополем широкий морской пролив, называемый греками Геллеспонт, а турками — Бугаз, на азиатской стороне которого лежит город Скутари, связанный с Константинополем морской переправой.

Однако, тогда из-за войны переправы не было — Скутари принадлежало туркам, и греки не пускали их суда в Золотой Рог.

Теперь все должно было стать по-иному.

Я оказался на земле Константинополя и мог, наконец-то, увидеть город изнутри. Как только мы пришли в себя, отоспались, наелись и избавились от головокружения и тошноты, непреоборимое любопытство странствующих пилигримов тут же вытолкнуло нас на улицы города. Однако же сколь беден и малолюден он был теперь! Многие его улицы стояли пустыми, двери и окна домов были заколочены, мощенные камнями улицы поросли травой. Даже на городских стенах кое-где выросли небольшие деревца. По опустевшим базарам ветер гонял палые листья и мусор, выложенные мрамором бассейны пересохли.

Один из моих спутников — киевлянин Даниил — отыскал дешевенькую баню и тотчас же после недолгого, но ожесточенного мытья повел нас всех в храм святой Софии — патриаршему собору, столь же почитаемому христианами греческого исповедания, как и церковь святого Петра в Риме, которую мы, католики, считаем величайшей святыней Европы. Мы все отправились следом за Даниилом и не пожалели.

Храм Софии имеет триста дверей из желтой меди. По приказу императора Константина при постройке Софии в ее потолок было вделано пять золотых досок, каждая величиной с мельничный жернов.

Император Мануил две из них снял во время осады Константинополя войсками Баязида, когда султан вернулся к стенам города после битвы под Никополем, но оставшиеся три доски я видел сам.

Западная часть города, населенная беднотой, опустела настолько, что на месте старых базаров и площадей люди стали возделывать землю и разбивать огороды и виноградники. Там же мы увидели и ветряные мельницы, о которых прежде мне не приходилось слышать.

Паломников и торговцев было в Константинополе очень мало. Слух о нас дошел до императора. И потому, когда на патриаршее подворье, где нам предоставили кров и пищу, пришли его посланцы, мы не очень удивились: Иоанну VIII Палеологу, наверное, показалось интересным пораспросить нас о злоключениях, выпавших на нашу долю.

Императору принадлежат два дворца: тот, в который нас привели, отличается изысканной архитектурой и внутри украшен золотом, мрамором и сине-голубыми камнями — лазулитом и лазуритом. Однако и этот дворец тоже нес на себе печать запустения и бедности. Более того, о несчастьях, постигших императоров, красноречиво свидетельствовала уже площадь перед дворцом, предназначенная в прошлом для празднеств и турниров. На площади мы заметили высокий мраморный столп с бронзовой конной статуей императора Юстиниана. Ей, как нам сказали, около тысячи лет. Некогда Юстиниан держал в руке золотое яблоко для означения великого могущества византийского императора, но яблока в руке Юстиниана не оказалось. Не то его сняли так же, как и две золотых доски в соборе святой Софии, не то убрали для того, чтобы никто не смог насмеяться над символом, который уже ничего не олицетворяет.

Я слышал о многих чудесах, ожидающих того, кто окажется в императорском дворце, и особенно в тронном зале Палеологов.

В 1399 году один раб-христианин, такой же невольник, как и я, рассказывал мне, что когда два века назад крестоносцы взяли Константинополь, то не переставали дивиться необычайным вещам, которые многие из них здесь увидели.

Я хорошо запомнил такой его рассказ.