Посол Господина Великого

Попытавшись створки разнять, вздохнул тяжко Степанко. Двум мужикам бугаистым та работа по силам, не ему. Пытались вместе – нет, не идет капканище, не поддается. Ну, что ты будешь делать? Да и в ноге боль жуткая – не перелом ли, часом? Ну, освободятся, а дальше? На Степанке верхом ехать? Нет, не обойтись, видно, без мужиков-то…

– Степан, до села далеко ли?

– Не очень. Хочешь, чтоб сбегал?

Кивнул Олег Иваныч, от боли поморщился:

– Сам-то хозяин, Силантий Ржа, вряд ли в деревне. На Москве должен быть. Харлама сыщешь либо Онисима, церковного старосту. От меня поклон передашь, дальше путь покажешь. Не заплутаешь?

– Да что ты, мил человече?

– Ладно, верю, что не заплутаешь. Ну, с Богом!

Степанко бросился было в кусты… но тут же вернулся:

– А ты-то как же? Вдруг зверь какой аль людина лихая? – Отрок осмотрелся вокруг – светало. – Давай хоть ветками прикрою…

Набросав вокруг Олега Иваныча пушистых еловых веток, Степанко кивнул на прощанье:

– Свидимся… – и исчез среди седых елей. Ни одна веточка не хрустнула под ногами.

Олег Иваныч устроился поудобней – нога ныла, конечно, но так, терпеть можно, ежели не очень шевелиться. Сколько там до Силантьева? Собак слышно, значит, примерно версты три… может, пять-семь, не больше. Прибавим пересеченную местность – часа два туда-обратно, плюс там с час на поиски нужных людишек. Всего около пяти часов выходило. Н да-а… Не фонтан. Но – что оставалось делать?

Первые лучи холодного солнца упали на такую же стылую землю, позолотив голые ветки орешника, обступившего небольшую поляну. Быстрая серая тень мелькнула в кустах. Мощные когтистые лапы вынесли на поляну матерого волка. Огромный – раза в полтора больше своих собратьев – зверь принюхался, повел носом. Хвост его чуть подрагивал, на загривке шерсть дыбилась колом. Что-то не понравилось ему в утренней тишине леса. Хищник настороженно обернулся… и в тот же миг исчез в зарослях, словно и не было его тут никогда.

Поскрипывая подпругами, выехали на поляну всадники. Кони заржали вдруг, запрядали ушами.

– Волка, видно, учуяли, – успокаивая лошадь, сипло произнес один из всадников, в длинном теплом кафтане, заячьей шапке и подбитом волчьей шкурой плаще. Поднимался вверх пар от дыхания, узкая козлиная бороденка вся покрылась инеем.

– Их только не хватало, – махнул рукой другой конник, приземистый пожилой мужичина с каким-то звероватым взглядом. – Мало нам своего волка, а, Митрий?

– Уж ты и скажешь, дядько Матоня, – ухмыльнулся Митрий Упадыш. – Поехали-ко лучше к болотине, чай, тут спуск-то?

– Тут должон быть. А вона, тропа-от…

Придерживая лошадей, шильники осторожно спустились к болоту. Пахнуло холодным смрадом.

Деревня Силантьево – три двора – дальше, за околицей – Жабьево, чуть подале – Саймино, ну, а совсем уже далеко – Явженицы, большое село, погост. Вышел из лесу отрок, пересек поле – вот и деревня. Постучался в первую же избу.

– Чего ломишься, паря? – неприветливо осведомилась вышедшая из избы крестьянка с вилами наперевес.

– Харлама ищу… аль Онисима…

– А зачем те Харлам да Онисим? – крестьянка с подозрением оглядывала мокрую одежду парня. Да и поцарапанное лицо пришельца тоже ей не очень понравилось. – Ну, говорить будешь ли? – женщина зачем-то обошла гостя слева… зачем-то? Эх, Степанко, Степанко, совсем ты нюх потерял, расслабился… Покуда баба те зубы заговаривала – двое парнищ с дубьем увесистым с тыла тебя обошли.

– А ну, имай его, робята!

Имай! Вот так-то! А и поделом – неча ворон считать, когда в чужую деревню входишь!

– Куда его, тетка Матрена?

Степан – вырываться:

– Да пустите! Да я ж сам к вам. Да мне бы Онисима… От Олега Иваныча я…

– Не знаем никакого Олега Иваныча. А Онисим на охоту с утра ушедцы, волк-то всю ноченьку выл – так за волком тем…

– Веди его, робяты, в амбар. Придет Онисим, ужо разберется.

– Да не могу я в амбар, там человек в лесу погибает! Да что ж вы… Эх… люди-и….

Не больно-то слушали Степанку. Шляются тут всякие, потом лапти пропадают. Посиди-ка пока в амбаре, паря, покуда Онисим не явится, раз он те так уж нужен. А мы – люди маленькие. Сиди…

Вот и сидел Степанко. Холодно в амбаре, темно. Попрыгал, чтоб согреться. Помахал руками. Щелочку в досках расковырял… Глядь – а в щелочку то острие рогатины так и впилось! Хорошо, глаз успел убрать.

– Еще что расковыряешь – руки обломаю, – заверил страж – давешний парень – и нехорошо рассмеялся. – У меня не убежишь, шильник!

Уселся наземь Степанко, лицо опустил в колени. Плакал… От обиды плакал, бессилья и злобы.

…Митря Упадыш с Матоней, на краю болотины стоя, все глаза проглядели. Ну, где там Терентий с людьми верными? На пятницу ведь тогда уговаривались. Иль – не пятница сегодня? Нет, пятница! Так где ж парень Терентьев, чтоб ему пусто было?

Так и не дождались парня. Сам Терентий чрез болотину со слегой пожаловал. Митря с Матоней удивились.

Нате-здрасте вам, люди добрые! Убег, сказал, парень его, Степанко. Теперь как бы не разболтал про остров-то, не провел бы кого тропами тайными.