Посол Господина Великого (Новгородская сага - 2)

Везде, по всему левому берегу Шелони-реки, станом стояли ополченцы. У самой деревни - "кованая рать" боярская, а ближе к лесу - там люди попроще. Щитники, бронники, мечники... Мясники, цирюльники, кожемяки... Пирожники, квасники, сбитенщики... Кто за Новгород драться пришел, живота своего не щадя. Кто - против псковичей. А кто и так - за компанию, да и чуть не силой пригнан.

Покивал всем кудлатый - да к речке...

Тут и сторожа выставленная. Молодой парень с рогатиной.

- Кто таков?

- Иванко я. Ушицы наловить, боярину Арбузьеву...

- Арбузьеву, говоришь? - недоверчиво уставился парень. - Я ведь и сам арбузьевский... Чтой-то не припомню тя!

- А ты поближе-то подойди. Да хлебни вон винца доброго!

Достав из-за пазухи баклажку, улыбнулся парню, словно любимому родственнику:

- Ну? Неужто не признал, паря? Я ж тятеньки твоего знакомец давний!

Парень подошел ближе, всмотрелся.

И, охнув, медленно опустился на землю.

- Тихо, тихо, паря. Не шуми.

Кудлатый осторожно подхватил падающее тело и, уложив его на траву, вытащил из-под ребра острый засапожный нож.

- Так-то лучше. А то любопытный ты больно. Кто да откуда... Лежи теперича. Отдыхай.

Осмотревшись, отволок мертвое тело в желтые кусты дрока. Сняв колпак, вытер со лба пот, уселся на корточки, отдыхая. Отхлебнув из баклажки, размахнулся - выкинуть... Чуть подумал - и, осторожно положив баклажину на видное место, как был - в одежде - бросился в реку.

Ближе к вечеру шлялся по берегу парень. Боярина Киприяна Арбузьева человечек дворовый. По приказу боярскому и сюда прибыл - воевать московитов да псковичей. Уж зело не хотелось воевать-то, а что ж - на все боярская воля! Походил парень по берегу, покричал:

- Онисим! Онисим!

Не нашел никого, махнул рукой. Видно, давно уже почивать решил Онисим. Ну, да Бог с ним... Посидел на траве парень, встал. Наткнулся на баклагу плетеную. Видно, потерял кто-то. Пахнет пряно... Хлебнул. Хорошо! Выхлебав до дна флягу, растянулся на траве холоп арбузьевский. Растянулся да заливисто захрапел. Оранжевое закатное солнце красило воды Шелони кровью.

Оранжевым закатом пылали доспехи всадников - московских служилых людей, что со спешным докладом пробирались в Коростынь, к князю Даниилу Холмскому.

Князь Даниил сидел в просторной горнице - ноги в воде парил, болели у князя ноги-то, особливо перед битвой. Рядом, за столом, на лавке - ближние воеводы-советчики: Федор Хромой да Пестрый-Стародубский. В конце июня еще войско князя сожгло и разграбило Русу. От новгородской "судовой рати", пересекавшей Ильмень-озеро, одни ошметки остались. С вестью победной и посланы были гонцы к Ивану Васильевичу. Во главе гонцов тех - Силантий Ржа воин известнейший да храбрейший. Иван-то Васильевич, государь великий, уже, Волок Дамский проехав, в Торжок прибыл. Там войско московское с тверскими полками соединилось - пошли дальше. На Коломно-озеро.

Застучали по крыльцу сапоги кованые. Распахнулась дверь. Воин в черных доспехах быстро вошел в горницу, поклонился.

- Силантий! - радостно воскликнул князь Даниил. - Как государь-то?

- Смеялся, - кратко ответил Силантий. - Рассказывал ему, как доспехи те тяжкие, что у новгородцев отняли, в воду метали, а иные огню предали, не очень-то нужны, и своих довольно! Про Демон тоже рек князю...

- Ну? - воеводы разом вскинули головы. Силантий Ржа махнул рукой:

- Не велит государь Демон-городок пока трогать, велит к Шелони идти - с псковичами соединяться. Под Демоном один полк оставляет.

- К Шелони, говоришь... - задумался князь. - Оно так... государю виднее. Ладно, на днях и выступим! Садись вон к столу, Силантий... покушай...

- Благодарствую.

Откушав, совет держали. Как половчее на новгородскую рать ударить. Силантий дело предложил: за правым брегом крутым укрыться - да затем внезапно чрез реку нагрянуть, конницей...

- А пройдут, кони-то? - засомневался дотошный Федор Хромой. - Надо бы видоков послать.

- Пошлем завтра, - согласно кивнул князь. - А так - дельно получится!

Ночью уже распростился со всеми Силантий, спать пошел - трое суток в седле - шутка ли!

И воеводы засобирались.

Не успел Пестрый-Стародубский с лавки подняться - грузен уж больно стал - как шум какой-то с крыльца донесся.

Окрикнул громко князь. Воеводы за сабли - мало ли...

Кольчугой звеня, вошел охранный сотник.

- Спытальника новгородского поймали, князь-батюшка! Рекой пробирался. Хотели голову рубить - кричит, дескать, наш он, московский.

- Да и рубили бы. Однако... - князь задумался, почесал крупную голову. - По реке, говоришь, пробирался?

- По реке, батюшка!

- Ну, тащи сюда, про броды спытаем.

По знаку сотника вооруженные короткими рогатинами воины втащили в горницу мокрого мужичагу с трясущейся кудлатой бородищей.

Посмотрел князь строго:

- Кто таков?

- Тимоха я, Рысью прозванный, Ставра-боярина человечек. Да ваши знать должны...

- Броды чрез Шелонь-реку знаешь ли, Рысь?

- Броды покажу - знаю! Прямо там, у Шелони-реки, под Мусцами, стоит рать новгородская.

- Большая ли?

- Сто раз по сорок!