Посольский город

Это была большая группа грязных, опустившихся людей, одетых, как грешники во время покаяния, целый бродячий город. С ними были дети. Они смотрели на нас через прорези в масках. Серьезные, как монахи. При виде нас некоторые попятились, перешептываясь. Их временные лидеры, наоборот, подошли ближе, и с ними солдаты в обгорелой форме, беглецы с недавнего побоища.

Ариекаи стояли за нами. Они загораживали бескрылого, чтобы никто не заметил его увечья. Люди сказали нам, что бегут от абсурдов, разграбивших их усадьбы и фермы по производству живых машин. Все они были беженцами и повстречали друг друга в пути. К ним пристали дезертиры и уцелевшие в бою солдаты разбитых отрядов. Оказавшись в тылу у нападавших, они пошли за ними к городу, как косяк рыб прячется от опасности, плывя следом за хищником. У них не было плана, только смутное ощущение того, что такая тактика позволит им остаться в живых еще несколько дней. Плетясь по следам победителей, они безысходностью своего занятия подчеркивали свое поражение.

Один милиционер сказал нам:

– Мы были с ариекаями. В авагарде. Выбрали, наверное, самых речистых. И отправили поговорить. Мы шли с переговорщиками, чтобы защитить их, дать им шанс подойти к… – Солдаты получили приказ сделать все возможное, чтобы позволить ариекайским переговорщикам вступить с абсурдами в контакт. – Они пытались поговорить с ними.

– Как? – спросила я.

– Никак. – Мне показалось, он сказал «вот так», я не сразу поняла.

– Не было никакого «как», – сказал он. – Мы тоже дивились. Мы видели, что абсурды все ближе; у них были летуны, оружие, машины, их были тысячи. Мы не знали, что было у ариекаев на уме. Что они состряпали. А оказалось, Господи… Они готовились, слушая чип с голосом ЭзКела. В нашем подразделении пара людей понимают Язык… – Он запнулся на этой нечаянной оговорке. – …Они рассказали мне, что говорили ЭзКел в записи. «Вы должны заставить их понять». Одно и то же. Каждый раз по-новому. «Вы должны говорить с ними так, чтобы они вас поняли». – Милиционер покачал головой. – От этого они забалдели. Когда абсурды пришли, они стали кричать им в громкоговорители.

– Они же глухие, – сказала я. Он пожал плечами. Ветер ерошил его засаленные волосы под помятым шлемом.

– Мы послали кое-кого из них… навстречу врагу… поближе. Они, наверное, думали… Короче, абсурды их просто растоптали. И ринулись на нас. – Никакого плана не было. Я посмотрела на Брена. Не было никакой тайной стратегии: одно лишь знание того, что необходимо было сделать, без малейшего представления о том как.

– Пытались решить проблему в приказном порядке, – сказал Брен. Бог-наркотик надеялся, что его приказы, которые для ариекаев были закон, сами все сделают. Какое отчаявшееся божество!

– Господи, – сказала я. – Думаешь, они считали, что это сработает? – Позади осталось немало мертвых. – Где остальная армия? – спросила я. – Армия ЭзКела? – Милиционер покачал головой.

– Большинство из них… из нас… вообще не собирались драться, – сказал он. – Они хотели умолять. Но они и этого не могут. Умолять. Не могут заставить их услышать. Теперь они возвращаются назад, в город. Чтобы спрятаться за баррикады. – Он снова медленно покачал головой. – Их и баррикады не остановят, – сказал он. Для армии абсурдов ни в городе, ни тем более в Послограде не было преград.

Беженцы смотрели нам вслед, когда мы отъезжали. Они сказали нам, что мы идем не туда, и пожали плечами, когда мы проигнорировали их предупреждение. Жестами они пожелали нам счастливого пути и удачи, двигаясь при этом как мертвые, и эта вежливость живых мертвецов выглядела странно. Те, кто держался на самом крае толпы, больше всего похожие на монахов, следили за нами с непонятной враждебностью, которую они сами, я уверена, не смогли бы объяснить.

Мы ехали по колее, оставленной копытами абсурдов, и нагнали их с тыла, так что они нас не видели. Мы прятались за кустами и выступами холмов. Шел дождь. Из-под колес нашего экипажа брызгала грязь. В ту ночь почти не темнело: звезды и Руины горели с противоестественной яркостью, так что я, прислонившись к Испанской Танцовщице, могла беспрепятственно наблюдать знаки, которыми он обменивался с другим ариекаем, бывшим пленником, и разглядывать бесцветный пейзаж.

На заре нас окружили прерывисто жужжавшие камеры. Это были армейские разведчики, еще способные передавать. Их привлекли наши движения и звуки, которые мы издавали, и дальше мы ехали, словно накрытые жужжащей короной. Я заглянула одной камере прямо в объектив, отправив свой взгляд сквозь толщу воздуха тем, кто наблюдал за нами из Послограда.

Теперь абсурдов было слышно. Они стали частью пейзажа впереди. Рой камер вдруг сорвался с места и полетел к ним, игнорируя рельеф и местную флору. Над самыми нашими головами со срочным военным заданием пронесся корвид, и нам оставалось только надеяться, что нас не заметили и не истребят у самой цели.