Посольский город

Не было никаких тайных способов заставить небольшую группу абсурдов выйти на наши поиски или сделать так, чтобы от их армии откололся отряд. Каждый безъязыкий считал себя одиноким, хотя мы знали, что это не так. Те, кого эта одержимая жаждой мщения толпа могла считать своими полководцами, составляли ее молчаливый авангард. Мы обошли их с фланга, пользуясь рельефом как прикрытием, и направились туда, где они должны были заметить нас.

Наконец, воняя в давно не менянных костюмах, мы покинули экипаж. Я остро осознавала, что за зрелище мы представляли. Четверо терранцев. Я впереди. За мной Брен, встревоженный и напряженный. Илл и Сиб, за время пути утратившие одинаковость. Они стояли бок о бок, каждая с оружием на изготовку.

Ариекаи. Выстроившись за нами полукругом, они образовали как будто спинное крыло нашей группы. Испанская Танцовщица был ко мне ближе остальных и наблюдал за мной несколькими глазами.

В центре группы стоял раскованный безъязыкий. Он, который больше не был нашим врагом, переводил взгляд с одного из своих товарищей-ариекаев на другого. Вот он шевельнул грудным крылом. Ариекаи один за другим ответили ему тем же. У меня даже дух захватило, когда я это увидела.

Только двое не отреагировали на его знак. Даб и Руфтоп следили за движениями своих друзей. Но никак не могли взять в толк, что происходит.

Испанская Танцовщица сказал мне:

– Сейчас они придут, мы увидим /Сейчас они придут, мы поговорим. – Некоторое время я смотрела на него, потом кивнула.

– Ты поговоришь, – сказала я. – Мы поговорим. Они поговорят.

– Я хочу/Я хочу, – ответил он. Он издал два звука, которые ничего для меня не значили. Отрывисто бросил что-то на Языке, и его товарищи, Илл и Сиб и Брен вздрогнули и вскинули головы. Испанская Танцовщица попробовал еще раз.

– Спасибо/Не спасибо, – сказал он. Я молчала. Что я могла ему сказать?

Появились первые абсурды. Летуны вихрем носились над местностью и наверняка видели нас, но, возможно, сочли слишком незначительной добычей, чтобы тратить на нас силы. Небольшой маневренный отряд неутомимых абсурдов возник на горизонте, двигаясь к нам. Мы были как натянутая струна. Кто-то сказал что-то насчет плана.

Авангард армии, отряды, на километр или около того обогнавшие главные силы, увидели нас. Грохоча копытами по каменистой осыпи, они понеслись к нам, на ходу жестикулируя грудными крыльями, разделяясь на отдельные сегменты, которые складывались в клинья и окружали нас с боков, и все это повинуясь безмолвной стратегии, которую они считали всего лишь яростью. Я слышала топот копыт. Потом стала различать оттенки кожи, изогнутые вилочки глаз, зазубренные кромки оборванных крыльев, готовое к бою оружие.

– Пора, – раздался чей-то голос, и я правда не знаю, принадлежал ли он мне.

Испанец сказал что-то так тихо, что я почти не расслышала, но, по-моему, это был не Язык. Он и другие вожди его группы революционеров сделали шаг, и с ними абсурд. Он вышел вперед, поднял грудное крыло и встопорщил огрызок спинного так, чтобы его увечье было ясно видно. Он размахивал ими, как знаменами. Он заявлял свой статус – я один из вас – он звал своих товарищей остановиться, он кричал всем приближающимся – подождите, подождите, подождите.

Но армия абсурдов не думала тормозить. Меня затошнило.

– Кураж, – сказал Брен по-французски. Я не улыбнулась. Зачаточный язык жестов, на котором говорили бескрылые, скрывала от них самих общая цель. Выстрел раздался из их нестройных рядов.

– Господи, – сказала я. Испанская Танцовщица, Испанская/Танцовщица заговорил голосом и крылом, а его бывшие товарищи мчались к нам, чтобы убить или изувечить его самого. Я подумала о том, что будет с ним, если оглушить его сейчас, когда язык приобрел для него другой смысл. Жесты Испанца и абсурда значили для врага не больше, чем пляска перекати-поля на ветру.

Они не игнорируют, мелькнула у меня мысль. Они не понимают. Откуда им было знать, что мозги этих двоих отличались от мозгов тех, кого они уже изменили или уничтожили, откуда им было это знать? Я порылась в нашей поклаже.

– Покажи им свое крыло! – крикнула я Испанцу. – Покажи, что ты можешь слышать! – ИллСиб начали переводить, но Испанец уже раскрывал свое крыло, а за ним другие, все, кроме Даба и Руфтопа, которые сделали то же, только когда Испанец сказал им на Языке. Мимо просвистел еще снаряд.

– Скажите Дабу и Руфтопу, пусть выйдут вперед, – приказала я.

Я включила чип, и тонкий голос ЭзКела начал призывать нас к чему-то. Но оказалось, что все ариекаи уже слышали этот чип, и потому не реагировали на него больше, так что я, чертыхаясь, отшвырнула его.

– О, – сказал Брен. Он понял. Я продолжала шарить в мешках, пока абсурды не подошли так близко, что стало слышно их убийственное курлыканье. Чипы сыпались у меня из рук, но я, наконец, нашла что хотела. ЭзКел говорили: «Мы хотим сказать вам, что именно вы должны сделать…»