Посольский город

Другие ариекаи, не принадлежавшие к партии Сурль/Теш-Эчера, громко реагировали на их путаные утверждения. Само присутствие Сурль/Теш-Эчера и его компаньонов вызывало у них волнение или восторг. Испанская Танцовщица, Сурль/Теш-Эчер и другие, напротив, совершенно не принимали критиков во внимание, насколько я могла судить. Группу Сурль/Теш-Эчера мы называли Профессорами.

Сурль/Теш-Эчер раздвигал пределы логики сравнений – птицы не походили на меня, съевшую ту еду, которую мне дали, и это видел любой ариекай.

– Они считают, что он проявляет неуважение, когда говорит, что они похожи, – сказал Хассер. Вид у него был несчастный. Птицы похожи на девочку, которая съела то, что ей дали, снова сказал один из Профессоров.

Произнося это, он заикался, жевал слова, запнулся и начал сначала.

Как-то в начале зимы я зашла в «Галстук» – надо же, все еще сюда таскаюсь, отметила я про себя ехидно, – грязный от размокших листьев и влажной пыли, принесенных посетителями с улиц Послограда. Кроме Валдика, никого из сравнений не было. Со мной он чувствовал себя скованно и даже говорил меньше, чем всегда. Я подумала, что, может, у него что-нибудь стряслось в другой, настоящей жизни, о которой я ничего не знала и не хотела знать. Мы сидели и хмуро молчали.

Выпив кофе, я уже собралась уходить, как вдруг вместе вошли Шанита и Дариус. Она была молчаливым сравнением, и я подозревала, что она меня побаивается; он был искренен и наивен, не очень умен. Оба вполне мило поздоровались со мной.

– А зачем сюда приходил Скайл? – спросил Дариус, когда мы сели. Я отметила неподвижность и молчание Валдика.

– Скайл? – переспросила я.

– Он снова приходил сюда, недавно, – сказал Дариус. – Здесь был один Хозяин. Очень странно себя вел. Не Хозяин, твой муж. Ходил по залу и раскладывал мелкие… – Он написал слово пальцем в воздухе. – Мелкие гайки и болтики. Не хотел объяснить зачем.

– Снова? Он здесь уже бывал?

Оказалось, что он заходил сюда как-то поздно вечером, когда я уже ушла, зато остались трое Хозяев. Сам Дариус его не видел, но Хассер видел и рассказал ему. Скайл был странно одет тогда, во все одного цвета. Шанита, услышав эту историю, кивнула. Скайл, сказала она, пока Валдик молчал, раскладывал тогда те же самые предметы, что и в прошлый раз.

– Что он хочет этим сказать? – спросил Дариус.

– Не знаю, – ответила я. Я говорила очень осторожно.

Судя по неподвижности Валдика, я догадалась, что он, как и я, тоже догадался, что это могло означать. Совершая эти непонятные, но запоминающиеся действия, Скайл хотел привлечь к себе внимание. Хотел сделать себя пригодным для размышлений, наводящим на мысли. Стать сравнением.

«И что, черт его побери, он думает, это может значить? – подумала я, но тут же поправилась: – Какая разница».

Корвид опустил нас в глубине города, в потрясающий дом, комнаты которого походили на катакомбы, вырытые в коже, альковы, полные внутренних органов, пришитых к своим местам.

Зал наполняли сплетающиеся каденции Языка. Я еще ни разу не видела столько молоди, едва проснувшейся для третьего возраста и Языка. Они не отличались от родителей ни ростом, ни размером, но были детьми, это было видно и по цвету их животов, и по их привычке покачиваться из стороны в сторону. Они жадно наблюдали за тем, как лжецы пытались лгать.

Пределом возможностей конкурсантов в основном было молчание, их попытки сказать какую-нибудь неправду терпели поражение. Со мной были Валдик, Хассер и еще несколько человек, уж не знаю, как отобранные среди наших завсегдатаев. Нас сопровождали АрнОльд. Вообще они пришли туда выступать, и явно досадовали на то, что на них взвалили еще и обязанности чичероне. Хозяева называли их правильно: Арн/Ольд.

Скайл пошел со мной. Он беседовал, для пробы, с моими товарищами-сравнениями. Давненько он уже не наблюдал Язык в его собственном доме; моя затея была ради него: он знал это и из благодарности вел себя скромно. Та близость, которая еще сохранялась меж нами во время первого праздника, испарилась, и, наверное, мой подарок его удивил. Слухи о его попытках сделаться частью Языка до меня больше не доходили. Я не спрашивала его ни о чем.

Раньше выступали люди. Теперь говорил Хозяин, лжец-спортсмен, один из Профессоров, как я заметила.

До появления людей мы были… и он умолк. Один из его товарищей продолжил. До появления людей мы не так много говорили о некоторых вещах. Аудитория всколыхнулась. За ним вступил другой. До появления людей мы не так много говорили…

Я уже видела достаточно, чтобы знать, как работал этот трюк, совместная псевдоложь: говорящий повторял предложение предыдущего, в конце переходя на едва различимый шепот. «О некоторых вещах» было сказано, но так тихо, что зрители не слышали. Шоу, трюкачество, развлечение для толпы, и толпа развлекалась вовсю.

АрнОльд напряглись и вместе сказали: Сурль/Теш-Эчер.

Улей. Он качался. Его дающее крыло ходило кругами, веерное было раскрыто. Он ступил на площадку для вранья.