Посреди России

«Завтра в город. В больницу. Если самочувствие ничего — прямо и оговорим, а сюда приедет — и по рукам! — думал Генка радостно. — А когда получу…»

— Ты скоро? — прохрипел Рябков, выглядывая на крыльцо.

Генка вошел в дом, взял на кухне ведро с остатками воды, снова вышел на крыльцо и окатил льва и плиту.

— Натопали тут… — проворчал он по-хозяйски.

13

Председатель Сизов в эти горячие дни выматывался донельзя. Правда, он и не ждал легкой работы в посевную, но не думал, что столько навалится всякого. К севу подготовились нормально, вроде к тому же весна задержалась, что помогло доремонтировать технику, и все-таки с первых же дней пошли сбои в работе. Не было бригады, где бы что-нибудь да не случилось с трактором или кто-то не выкинул номер. Люди нервничали, боясь запоздать со своими огородами. Решение правления колхоза — не приступать к своим участкам, пока не будет завершен сев, — люди встретили молча и все же по вечерам до глубокой ночи сажали картошку под лопату. Доярки и телятницы, видя, что другие управляются у себя дома, устраивали на дворах скандалы, говорили, что им некогда, и требовали немедленно выделить им технику и вспахать участки. С этими людьми шутки плохи, тем более что они потребовали отгулы за неиспользованные выходные. Председатель вынужден был пообещать, что в воскресенье выделит им трактор и лошадей. До воскресенья оставалось два дня. Он прикидывал, сколько успеют сделать за это время, и понимал, что мало. В воскресенье объявлен рабочий день, но он весь уйдет на обработку частных участков, а это значит, что колхоз ввалится на одно из самых последних мест в районе по севу.

Домой приехал в сумерки. На улице еще пахло прошедшим стадом. В окошках белели банки с молоком. Тихо. Он поднялся на крыльцо, остановился и послушал, как тарахтит трактор на поле, за скотным двором. «Молодец Рябок! Премиальные выведем», — решил он.

Дома ждал его бухгалтер с ведомостями на зарплату.

— Ты подумай-ка! — выбежала из спальни жена. — Тюремщик-то наш взял сегодня в обед…

— Да погоди ты! — поморщился председатель.

Он сел к столу, зажег свет и просмотрел ведомости. Молча подписал.

— Выдавать после обеда?

Председатель кивнул. Он проводил бухгалтера до двери и сел на порог снимать сапоги. Размотал отсыревшие, потные портянки и закрыл на минуту глаза. Чем дольше он сидел, тем слабее постукивало в висках и все сильнее ощущалась прохлада, обдававшая его из приотворенной двери. Хорошо… Приятно думалось о зиме, когда кончится самое трудное — уборочная, и не надо будет выезжать каждый день во все деревни. К зиме он купит хороший телевизор, укрепит такую же, как в правлении, высокую антенну, а в углу, около телевизора, поставит телефон на тумбочке. Вот тогда не надо будет бегать в правление, а прямо из дома в любое время можно связаться с отдаленной бригадой. А пока до этого далеко. Пока идет посевная, и если он ее завалит — предложат снять, и снимут без разговоров. Это было сказано не как-нибудь, на ушко, а за столом на бюро… «Чего-то трактор задерживается, — думал председатель. — Скорей бы пришел…»

— Ужинать или спать? — спросила угрюмо теща.

— Я ведь не из ресторана, что в городе на горе построили!

— А кто тебя знает!

Из спальни вышла надутая жена.

— Ты чего?

Молчит. Обиделась, что не стал слушать.

— Чего нового тут? — спросил он.

— А то нового: твой тюремщик скоро тут совсем власть заберет. Что хочет, то и делает!

— А что делает? — спросил он, сидя на пороге.

— А то: трактор взял у Рябка да сломал.

— Как сломал? — председатель поднялся и замер в полусогнутом положении.

— Поехал в Грачевник, камней набрал да дров, а оттуда по мосту остерегся, видать, ехать-то — поехал прямо через ручей да там и всадил в камень.

— Ну?!

— И выдрал серьгу у трактора.

— А как же пашет?

— Часа три, как пашет, не больше. Они вдвоем все у кузницы торчали. А на меня этот бандит наорал — хоть беги из деревни.

Председатель хватил спичечным коробком о стол, зашлепал босиком по полу.

— Я сказала Рябку, если он не вспашет это поле — трактор отберем.

— Правильно! Надо проучить Рябка, а то смотрит в рот этому уголовнику. — Он остановился у окна, заметив, что кто-то идет к ним, и проговорил сквозь зубы: — Ни-чего-о… Скоро он полетит отсюда. Тунеядцев мы тут держать не будем. Брось-ка мне ботинки: кто-то идет. Шепелявый вроде…

Пришел учитель.

— Гляжу — свет во всем доме загорелся. Ну, думаю, хозяин прибыл. Надо зайти. Здравствуйте!

— Здравствуйте, Антон Иваныч! Садитесь вот сюда, на стул.

— Спасибо. А я вам медку принес стакашек. Прошлогодний еще, вон как засахарился. Набегаются, думаю, по полям тот и другой, а потом как приятно выпить чайку с медком! Нате вот!

— Спасибо, Антон Иваныч, не надо… — слабо возразила Валентина, держа мед в руках.

— Как это не надо? Дают — бери, бьют — беги! Слушай, это говорит тебе учитель!

— Ну, спасибо, Антон Иваныч.

— Не стоит… Да вы попробуйте, попробуйте мед-то!