Посреди серой мглы (ЛП)

Командир вышел. Я начала протестовать.

Крецкий показал на дверь.

— Давай! — крикнул он и махнул рукой, мол, иди.

Я увидела Йонаса, он ждал меня снаружи.

— Но… — начала я.

Крецкий что-то крикнул и вышел в дверь, что располагалась по ту сторону стола.

Йонас заглянул внутрь.

— Он сказал, чтобы мы шли к двери кухни. Я слышал. Там нам дадут хлеб, — прошептал он.

— Но ведь нам должны были дать картошку! — возмутилась я. Командир — лжец. Нужно было всё-таки нарисовать тех змей.

Я оглянулась в поисках блокнота и увидела на столе папку.

— Лина, идём уже, я есть хочу, — сказал Йонас.

— Ладно, — ответила я, делая вид, будто собираю бумажки. Схватила папку и засунула её под пальто. — Да, идём, — сказала я и поспешила к двери.

Йонас так и не понял, что я сделала.

55

Мы пошли к бараку НКВД. Сердце у меня билось аж в ушах. Я пыталась успокоиться и вести себя как обычно. Оглянувшись через плечо, я увидела, как Крецкий выходит из управления чёрным ходом. Он шёл в тени барака, и его шинель колыхалась над сапогами.

Мы прошли к кухне, как было велено.

— Может, он и не придёт, — сказала я: мне ужасно хотелось побежать домой.

— Придёт, — ответил Йонас. — С них еда за твой портрет.

Крецкий появился возле задних дверей. Буханка хлеба полетела на землю. Он что, не мог её в руки дать?! Неужели это так трудно? Я ненавидела Крецкого.

— Давай, Йонас. Идём, — сказала я.

Вдруг в нас полетела картошка. Из кухни донёсся смех.

— Вы что, по-другому дать не можете? — спросила я, сделав шаг к двери. Та закрылась.

— Смотри, их здесь несколько! — позвал Йонас и побежал собирать картошку.

Дверь открылась. Мне в лоб попала консервная банка и мусор. Послышались аплодисменты, по брови потекло что-то тёплое. На нас посыпались жестянки и мусор. Энкавэдэшники развлекались, обсыпая беззащитных детей недоедками.

— Энкавэдэшники пьяные. Быстро, бежим! Пока они стрелять не начали, — сказала я, пытаясь удержать папку под полой пальто.

— Подожди, здесь ведь есть еда! — крикнул Йонас, торопясь собрать всё с земли. Вылетел мешок и попал Йонасу в плечо, сбив брата с ног. Из-за двери послышались бодрые возгласы.

— Йонас! — Я подбежала к нему. Мне в лицо прилетело что-то мокрое.

На порог вышел Крецкий и что-то сказал.

— Идём, — сказал Йонас. — Он говорит, что мы воруем еду, и он об этом донесёт.

Мы засуетились, словно куры во дворе, оглядываясь в поисках того, что ещё осталось на земле. Я вытерла с глаз гниль, что в них попала. Гнилая шелуха от картошки. Опустив голову, я её съела.

— Фашистские свиньи! — закричал Крецкий и грохнул дверью.

Я насобирала всякого в подол, придерживая папку под одеждой. Взяла всё, что мне попалось под руку, даже пустые жестянки, в которых что-то осталось на дне. Левая часть моего лба пульсировала. Я прикоснулась к ней пальцами: там набухала большая мокрая шишка.

Из-за здания вышел Андрюс и взглянул на нас.

— Вижу, кое-что тебе за портрет всё же дали, — сказал он.

Я ничего ему не ответила, лишь принялась собирать картошку свободной рукой, отчаянно распихивая её по карманам.

Андрюс наклонился и помог мне поднять мешок, а после положил руку на моё плечо.

— Не волнуйся, — сказал он. — Мы всё соберём.

Я посмотрела на него.

— У тебя кровь.

— Ерунда. Всё нормально, — сказала я и вытащила из волос шелуху картошки.

Йонас подобрал хлеб. Андрюс взял большой мешок.

— Что там? — спросил Йонас.

— Мука, — пояснил Андрюс. — Я вам его донесу.

— У тебя рука болит? — спросил Андрюс, глядя на то, как я прижимаю её к боку.

Я покачала головой.

И мы молча побрели по снегу.

56

— Скорее, Йонас, — сказала я брату, когда мы отошли от здания НКВД на достаточное расстояние. — Мама, наверное, волнуется. Побеги вперёд и скажи ей, что всё хорошо.

Йонас послушался, а я замедлила шаг.

— У них есть папка на нас, — заговорила я, глядя, як фигура моего брата, отдаляясь от нас, становится меньше.

— На всех нас есть, — ответил Андрюс и поправил мешок на плече.

— Можешь мне помочь? — спросила я.

Андрюс покачал головой, почти смеясь:

— Ну не могу же я украсть папку, Лина. Это не помидоры какие-то. Одно дело пролезть на кухню, и совсем другое…

— Брать папку не нужно, — сказала я, остановившись возле нашего домика.

— Что? — Остановился и Андрюс.

— Мне не нужно, чтобы ты её воровал. — Я оглянулась и немного отвела в сторону полу пальто. — Она уже у меня, — прошептала я. — Лежала на столе у командира. Мне нужно, чтобы ты её положил назад, когда я прочитаю.

Андрюс ужаснулся. Он судорожно посмотрел по сторонам, удостоверяясь, что мы одни. И потащил меня за дом.

— Ты что, совсем уже?.. Хочешь, чтобы тебя убили? — прошептал он.

— Лысый говорил, что в тех папках всё про нас написано. Может, там есть и информация о местонахождении остальных членов наших семей. Вот здесь.

Я присела — из подола в снег попадала всякая всячина — и вытащила папку из-под пальто.

— Лина, так нельзя. Дай мне. Я назад отнесу.

Послышались шаги. Кто-то прошёл мимо, и Андрюс заслонил меня.