Пост-капитан

— Так что я решил создать искусственную ночь, чтобы, согласно своей природе, они вернулись в улей. И зажёг три дымокура; однако требуемый эффект не был достигнут. Возможно, темнота слишком полная. Давай попробуем сумерки: темно, но не совсем.

Он приподнял край парусины, и солнечный луч осветил бессчётных пчёл на каждой вертикальной поверхности и на большинстве горизонтальных — они рывками и как-то бессмысленно перелетали с места на место; штук пятьдесят уже сидело у Джека на мундире и бриджах.

— Вот, — сказал Стивен. — Так лучше, гораздо лучше, правда? Загоняй их себе на палец, Джек, и неси в улей. Осторожно, осторожно, и ты ни в коем случае не должен выказывать и даже чувствовать ни малейшей тревоги: страх может оказаться фатальным, как ты, должно быть, знаешь.

Джек нащупал ручку двери; он распахнул её и резво выскочил наружу.

— Киллик! — закричал он, колотя ладонями по одежде.

— Сэр?

— Иди помоги доктору. Давай, быстро.

— Не смею, — сказал Киллик.

— Ты же не хочешь мне сказать, что боишься — ты, военный моряк?

— Да, боюсь, сэр, — признался Киллик.

— Ладно, приберись в салоне и накрывай там. И откупорь дюжину кларета.

Он бросился в спальную каюту и содрал с себя шейный платок: под ним что-то ползало.

— Что у нас на обед? — крикнул он.

— Оленина, сэр. Я достал первоклассное седло у Четорса — такое же, как леди из Мейпса присылали.

— Джентльмены, — произнёс Джек, когда пробило шесть склянок и появились гости. — Добро пожаловать. Боюсь, нам придётся устроиться в некоторой тесноте, но в настоящий момент мой друг проводит в кормовой каюте научный эксперимент. Киллик, скажи доктору, что мы будем рады его видеть, когда он освободится. — Иди же, — сказал он сквозь зубы, кивая головой и исподтишка показывая Киллику кулак. — Иди, говорю, ты можешь позвать через дверь.

Обед удался. «Лайвли» можно было счесть спартанским, исходя из его внешнего вида и обстановки каюты, но Джеку достался по наследству отличный кок, привычный к запросам моряков, а гости его были хорошо воспитаны и очень естественно держали себя в узких рамках морского этикета — даже вахтенный мичман, хотя и всё время молчал, молчал с достоинством. Но чувство субординации, почтения к капитану, было сильным, а поскольку мысли Стивена явно витали где-то далеко, Джек рад был обнаружить в лице капеллана бойкого, общительного человека, не имеющего представления о торжественности обеда у капитана. Мистер Лидгейт, постоянный викарий Вула, был кузеном капитана Хэмонда и отправился в плавание из соображений здоровья, оставив свою паству не ради новой должности, а просто чтобы на время сменить обстановку и подышать новым воздухом. Ему особенно рекомендовали воздух Лиссабона и Мадейры, а ещё лучше — Бермудских островов; а это, как он понимает, и есть место их назначения?

— Вполне может быть, — сказал Джек. — Надеюсь, что так; но ввиду изменчивости характера войны в таких вещах нельзя быть уверенным. Я знаю капитанов, которые брали припасы до Кейпа только для того, чтобы в последний момент их отправили на Балтику. Всё должно определяться благом службы, — добавил он торжественно; но затем, почувствовав, что подобные замечания могут оказать гнетущее воздействие, воскликнул:

— Мистер Дашвуд, вино рядом с вами: благо службы требует, чтобы оно ходило по кругу. Мистер Симмонс, пожалуйста, расскажите об обезьяне, которая меня так поразила сегодня утром. О той, которая живая.

— О Кассандре, сэр? Она — одна из той полудюжины, что мы взяли на борт в Тунгу; хирург сказал, что это тенассеримский гиббон. Все наши люди её очень любят, но мы боимся, что она чахнет. Мы обмундировали её во фланелевую куртку, когда вошли в Ла-Манш, но она ни в какую не хочет её носить; и английскую пищу есть никак не хочет.

— Слышишь, Стивен? — сказал Джек. — На борту есть гиббон, и он нездоров.

— Да-да, — откликнулся Стивен, возвращаясь к действительности. — Я имел удовольствие видеть его сегодня утром, они с этим очень юным джентльменом прогуливались, взявшись за руки — невозможно сказать, кто кого поддерживал. Очаровательное, очень милое создание, несмотря на плачевное состояние. Я с нетерпением жду, когда смогу его вскрыть. Месье де Бюффон даёт понять, что в голых мозолистых наростах на ягодицах гилобатов могут находиться железы, выделяющие пахучий секрет, но он ограничивается только утверждением.

Беседа заледенела, и после краткой паузы Джек сказал:

— Я думаю, дорогой друг, что команда будет вам бесконечно больше обязана, если вы её вылечите, вместо того, чтобы доказывать правоту месье Бюффона — то есть поможете Кассандре, а не французу. А?