Пост-капитан

— Они в полном порядке, — сказал Стивен: ему не хотелось открывать кобуры (тератома в одной, заспиртованная арабская соня — в другой). — Ты чего-то опасаешься?

— Здесь дорога очень сужается, а кругом бродят без дела уволенные из армии солдаты. Они пытались ограбить почтовый дилижанс неподалеку от Эйкерс-Кросс. Давай, давай сюда пистолеты. Ну, так я и думал: что это?

— Тератома, — недовольно сказал Стивен.

— Что такое тератома? — спросил Джек, держа предмет в руке. — Что-то вроде гранаты?

— Это внутренняя опухоль, такие иногда встречаются в брюшной полости. Иногда в них бывают длинные чёрные волосы, иногда ряд зубов, а в этой и то и другое. Она принадлежала некоему мистеру Элкинсу из Сити, известному сырному торговцу. Я очень дорожу ею.

— Боже мой, — вскричал Джек, бросая её обратно в кобуру и нервно вытирая руки о шкуру лошади. — Как бы мне хотелось, чтоб ты оставил в покое чужие животы. Стало быть, пистолетов у тебя нет, как я понимаю?

— Если ты так настаиваешь на прямом ответе — нет, нету.

— Да, до глубокой старости ты не доживёшь, братец, — сказал Джек, спешившись и ощупав ногу своей лошади. — Тут есть кабачок, довольно неплохой, полмили по боковой дороге: что ты скажешь, чтоб там переночевать?

— Ты так беспокоишься по поводу всех этих грабителей и разбойников с большой дороги?

— Так дрожу, что едва с седла не падаю. Конечно, глупо подставлять голову под удар, но больше всего я беспокоюсь за ногу моей лошади. И потом, — добавил он, помолчав, — у меня чертовски странное чувство: мне не особо хочется домой сегодня вечером. Странно, я ведь еще утром дождаться не мог возвращения, прямо как матрос перед увольнением, а теперь мне не особенно это и надо. Иногда в море появляется такое ощущение подветренного берега. Отвратная погода, марсели наглухо зарифлены, ни намёка на солнце, много дней никаких наблюдений, понятия не имеешь о своём местонахождении даже с точностью в сотню миль, и вдруг ночью тебе под ветром мерещится берег: ничего не видно, но ты прямо слышишь, как камни скребут днище.

Стивен не ответил, только поплотнее завернулся в плащ от пронизывающего ветра.

Миссис Уильямс никогда не спускалась к завтраку; но даже без этого утренняя столовая в Мейпсе была самой жизнерадостной комнатой во всём доме: она выходила окнами на юго-восток, и газовые занавески слегка колыхались в лучах солнца, впуская снаружи запах весны. Вряд ли можно представить себе более женственную комнату: изящная белая мебель, зелёный узорчатый ковер, тонкий фарфор, рулетики и мёд; компания свежеумытых молодых женщин за чаем.

Одна из них, Софи Бентинк, рассказывала об обеде в «Белом олене», где присутствовал мистер Джордж Симпсон, с которым она была помолвлена.

— И когда они начали говорить тосты по кругу, и Джордж сказал — «За Софию», капитан Обри прямо-таки подпрыгнул. «О, — кричит, — за это я выпью трижды по три раза. Софи — это имя, которое очень мне дорого». И ведь это никак не могла быть я, понимаете, мы же с ним не знакомы.

Она обвела комнату благосклонным взглядом добронравной девушки, у которой на пальце кольцо и которая хочет, чтобы все на свете были так же счастливы, как она.

— И что, он действительно выпил трижды по три раза? — спросила София, обрадованная, польщённая и смущённая.

— Так назывался его корабль, помнишь — его первое командование, — быстро сказала Диана.

— Конечно, я помню, — сказала София, вспыхнув. — Всем это известно.

— Почта! — взвизгнула Фрэнсис, бросившись вон из комнаты. Выжидательная пауза, временное перемирие. — Два — матери, одно — Софии Бентинк, с миленькой голубой печатью с купидоном — нет, это какая-то коза с крыльями — и одно для Ди, франкированное[24]. Не пойму, откуда. От кого это, Ди?

— Фрэнки, тебе следует постараться вести себя более по-христиански, милая, — сказала старшая сестра. — Ты не должна интересоваться чужими письмами, а должна делать вид, что ничего о них не знаешь.

— Мама всегда вскрывает наши, когда мы их получаем, да только бывает это нечасто.

— Я получила одно после бала от сестры Джемми Блэгроува, — сказала Сесилия. — Она пишет, что он сказал ей, чтобы она передала мне, что я танцевала как лебедь. Мама ужасно рассердилась — весьма неподобающая переписка, и вообще лебеди не танцуют, потому что у них перепончатые лапы: они поют. Но я поняла, что он имел в виду. А твоя мама, значит, позволяет вам переписываться? — спросила она, поворачиваясь к Софии Бентинк.

— О да. Но мы помолвлены, знаете — это совсем другое дело, — ответила Софи, самодовольно глядя на свою руку.

— Том, почтальон, тоже не притворяется, что ничего не знает о чужих письмах, — сказала Фрэнсис. — Он сказал, что тоже не смог разобраться, откуда франкированное письмо Ди. А письма, которые он доставляет в Мэлбери, приходят из Лондона, Ирландии и Испании. Двойное письмо из Испании — это ж сколько придётся заплатить!