Постклассическая теория права. Монография.

Плачевная картина, обрисованная выше, во многом обусловлена кризисом классического науковедения, выступающего имплицитной предпосылкой, стереотипом мышления подавляющего большинства ученых. Для последнего характерны наивные натурализм, универсальность, вера в причинность и предсказуемость и, как следствие, - реификация или гипостазирование объекта исследования. Суть реификации состоит в овеществлении абстрактных понятий, в представлении их как некой материальной сущности, обладающей самостоятельными бытийными свойствами, в т.ч. воздействия на отношения между людьми. Если вспомнить марксизм, то овеществление (реификация) состоит в том, что отношения между людьми принимают видимость отношений между вещами, в чем состоит, в частности, товарный фетишизм. Гипостазирование - это приписывание свойств существования идеальным объектам, понятиям и теориям, т.е. их онтсшогизация. К этим категориям социальных наук примыкает антропоморфизм (по терминологии Ф. Хайека[1012]) или персонификационные метафоры или метонимии (по терминологии Дж. Лакоффа и М. Джонсона[1013]) - перенесение человеческих характеристик на неодушевленные предметы. Ф. Хайек пишет: «Современному человеку кажется неприемлемой идея, что мы не вполне вольны как угодно комбинировать свойства, которые мы находим желательными для нашего общества, и что не любой набор таких свойств окажется жизнеспособным целым; иными словами, что мы не имеем возможности создавать желательный общественный порядок из особенно привлекательных для нас элементов на манер некой мозаики и что многие благонамеренные начинания могут тянуть за собой длинный хвост непредвидимых и нежелательных последствий»[1014].

Практически все понятия классической юриспруденции - норма права, система права, субъект права, действие права и т.д. - суть реифицированные категории, коим приписывается (атрибутируется) свойство объективного надличностного (безличностного) бытия. А ученый-юрист олицетворяется юридическим Гераклом (по У. Блекстону), знающим ответы на все вопросы. Очевидно, что такой подход сегодня не выдерживает критики. Все социальные институты суть результаты деятельности человека, существующие как социальные представления и массовые практики. В признании практической «человекоразмерности» права как раз и кроется возможность преодоления кризиса юриспруденции, выражающейся в реификации ее категорий. «Результаты контент-анализа, - пишет А.Э. Жалинский, - по меньшей мере ряда учебников и курсов общей теории права и нескольких учебников по отраслевым дисциплинам показывают, что правотворчество и правоприменение преимущественно рассматриваются как «безлюдный», осуществляющийся сам по себе, без участия профессионалов процесс, а человек и гражданин также преимущественно представлены как пассивный объект права, даже если говорится о защите их основных и иных прав....

Право между тем по своей природе создается людьми, в том числе в значительной степени профессионалами, реализуется ими в интересах той или иной группы людей. Разумеется, оно предстает отдельному лицу как нечто внешнее, регулятор, с которым нужно считаться. Но все же право, правовая система, правовая практика — это продукты преобразовательной, творческой деятельности чека - это продукты преобразовательной, творческой деятельности человека»[1015]. Маститый криминолог кризис уголовного права видит прежде всего в его «бессубъектности»: «По существу, ни одна уголовно-правовая проблема не включает в себя какие-либо отсылки к субъекту реализации уголовного права. Разумеется, это корректируется соображениями здравого смысла, но, повторяем, системные выводы в уголовно-правовой науке отсутствуют. Между тем существование в условно выделенной статике и функционирование в динамике уголовного права всегда и объективно опосредуется человеческой деятельностью, и прежде всего профессиональной юридической деятельностью субъектов, занимающих различные позиции и обладающих различными компетенциями»[1016].

Кризис реификации юридической науки, как представляется, может позволить преодолеть практический «поворот», как основание «постметафизического мышления» (по терминологии Ю. Хабермаса) в гуманитарной мысли. Идеи Л. Витгенштейна и Д. Остина в аналитической философии переместили центр тяжести в научных изысканиях со структуры на функции - перформативные практики использования языковых значений, порождающие деятельность человека. Это побудило к изучению активности человека, интериоризирующего внешние стимулы во внутренние мотивы. Практический поворот как «постметафизическое мышление» состоит также в переносе акцента с теоретического знания на знание практическое, фоновое или личностное. Фоновое знание (оно же - практики) по мнению Д. Серля - это совокупность принятых в культуре традиционных, опривыченных способов деятельности, навыков обращения с различными предметами и т.д.[1017] Практическое (или личностное) знание - это знание «как», а не знание «что», знание рецептов успешной деятельности[1018].