Постклассическая теория права. Монография.

А теперь попробуем решить вопрос о том, как можно измерить существующий в данном обществе правопорядок. Проблема заключается в том, что правомерное поведение не поддается количественному учету: в самом деле, невозможно количественно рассчитать сколько раз среднестатистический человек соблюдает уголовный кодекс в единицу времени. Единственно возможным вариантом в данном случае является «метод от противного» - измерение правопорядка по количеству совершенных правонарушений. Чем меньше совершено правонарушений, тем выше уровень правопорядка.

Эти показатели можно, как представляется, заимствовать из криминологии - науки, изучающей преступность. В таком случае показателями правонарушаемости («обратной стороной» состояния правопорядка) будут выступать, во-первых, объем правонарушаемости (общее количество правонарушений, зарегистрированные[1002] на определенной территории за определенную единицу времени); во-вторых, уровень правонарушаемости (количество правонарушений, зарегистрированных на определенной территории за единицу времени в расчете на определенное количество жителей этой же территории), что дает возможность сравнивать состояние правопорядка в различных местностях, не взирая на то, что количество населения там неодинаковое; в-третьих, структура правонарушаемости (внутренний состав правонарушаемости по отдельным видам правонарушений); в-четвертых, динамика правонарушаемости (изменение вышеназванных показателей на протяжении более или менее длительного промежутка времени)[1003].

Систему права в аспекте правопорядка можно определить как систему правовых коммуникаций, «целью которой является установление такого общественного порядка, субъекты которого удовлетворяют свои интересы, реализуя субъективные права и обязанности»[1004]. Тем самым правопорядок суть «правовое состояние общественных отношений, т.е. как результат непрерывного процесса воспроизводства правовых коммуникаций»[1005].

Таким образом, с точки зрения постклассической методологии система права представляет собой постоянно изменчивую, находящуюся во взаимодействии с другими социальными подсистемами, создаваемую людьми в процессе исторической эволюции систему представлений о социально значимых с функциональной точки зрения правилах поведения, закрепляемых в нормах права с помощью знаково-символического оформления и реализуемых в массовом поведении широких слоев населения. Очевидно, что предложенный подход к системе права нуждается в дальнейших уточнениях. Однако, несмотря на такую оговорку, он является более адекватным изменившимся (и изменяющимся) условиям постсовременного социума.

Содержанием правопорядка выступает юридически значимая деятельность или правовая практика. Проблема юридической практики актуализируется в связи с необходимостью преодоления кризиса реифицированной юридической науки и теории права в частности. Теория права сегодня справедливо обвиняется в абстрактной схоластике, оторванности от насущных проблем отраслевых и специальных дисциплин. Действительно, когда достижением творческой мысли считают правовую коммуникацию, не нуждающуюся в субъекте права (над чем работает авторитетный немецкий теоретик В. Кравиц[1006]), - что может быть более оторванным от реальной юридической практики? А.В. Кашанин и Ю.А. Тихомиров отмечают, что господствующее в отечественной (российской) теории права позитивистско-догматическое понятие права не может быть априорно принято из-за «излишнего формализма данной позиции, которая отрывает теорию права от реальных проблем правоприменения»[1007]. А.В. Кашанин в соавторстве с С.В. Третьяковым утверждают: «Формальный подход игнорирует необходимое влияние ряда факторов, влияющих на принятие правовых решений, что определяет их частую неадекватность, выражающуюся в том числе в принятии “мертворожденных” либо неприемлемых с общественной точки зрения нормативных актов, а также решений по конкретным делам, возмущающих общественные представления о справедливости»[1008]. Кроме того, онтологический и методологический плюрализм, неизбежный в силу неисчерпаемости такого сложного феномена, как право, не способствует единству не только теоретических подходов в юриспруденции, но и правоприменительной практике (что опять-таки неизбежно при решении «сложных дел»)[1009].

Не лучше обстоят дела и в отраслевых юридических науках. В них крайне редко обсуждается вопрос об основаниях юридических норм (например, об основаниях уголовно-правовых запретов или процессуальных правил) и состоянии этих дисциплин[1010]. Получается, что и их практическая направленность - социальное воздействие нормативного материала, который они призваны обосновывать, на общественные отношения, а также их функции и задачи в современном социуме не становятся объектом изучения[1011].