Постклассическая теория права. Монография.

Кто формирует социальное представление о государстве? Как и любое другое социальное представление, оно складывается на основе первичной инновации (во многом даже произвола), производимой референтной личностью. Применительно к государству такой личностью чаще всего выступают не интеллектуалы - властители дум, а правящая элита. При этом критерий социального господства (символического капитала), по мнению П. Бурдье, состоит в монополизированном праве на номинацию - наименование людей и вещей, их официальную классификацию[1138]. «Политическое поле, - утверждает П. Бурдье, - является местом конкурентной борьбы за власть, которая осуществляется посредством конкуренции за непосвященных или, лучше сказать, за монополию на право говорить и действовать от имени какой-либо части или всей совокупности непосвященных»[1139]. Поэтому «чтобы изменить мир, нужно изменить способы, по которым он формируется, т.е. видение мира и практические операции, посредством которых конструируются и воспроизводятся группы»[1140]. «Право, безусловно, является наивысшей формой символической власти номинации, создающей именованные вещи и, в частности, группы. Реалии, возникшие в результате этих операций классификации, наделяются полной степенью постоянства - постоянства вещей, - какой один исторический институт способен наделить другие исторические институты»[1141].

В принципе можно согласиться с достаточно категоричным утверждением П. Бурдье, навеянным идеями Б. Паскаля. «Единственно возможное основание закона - пишет П. Бурдье - в истории, которая, если быть точным, уничтожает любое основание.... Основа закона есть ни что иное как произвол, т.е. по Б. Паскалю - «правда узурпации». А видимость естественности, необходимости закону придает то, что я называю «амнезией происхождения»»[1142]. Это же, очевидно, касается и социального представления о государстве.

В то же время следует иметь в виду, что формируемое господствующей в плане номинации группой представление не может быть совершенно произвольным. Инновация может быть успешной, т.е. легитимированной населением, если общество согласно ее принять. Поэтому «настоящим законодателем является не автор проекта закона, но все те агенты, которые, выражая специфические интересы и обязательства, ассоциируемые с их положением в различных полях (в юридическом поле, но также в религиозном, политическом и т.д.), сначала вырабатывают частные и неофициальные устремления и требования, а затем придают им статус «социальных проблем», организуя с целью их «продвижения» формы публичного волеизъявления (статьи, книги, платформы ассоциаций или партий) и давления (манифестации, петиции, требования)»[1143].

Превращение инновации в традицию (или индивидуального образа в социальное представление) происходит с помощью механизма легитимации. В его основе лежит борьба различных социальных групп за навязывание своего видения мира (и государства, в том числе), в которой используется символическая власть «как власть учреждать данность через высказывание, власть заставлять видеть и верить, утверждать или изменять видение мира и, тем самым, воздействие на мир, а значит, и сам мир - это власть квазимагическая, которая благодаря эффекту мобилизации позволяет получить эквивалент того, что достигается силой (физической или экономической), но лишь при условии, что эта власть признана, т.е. не воспринимается как произвол»[1144].

Властные группы, навязывая номинации, используют дискурсивные стратегии, порождающие системы значений, в которых и выражается то или иное социальное представление. Именно дискурс как структурная последовательность интенциональных актов, складывающихся в процессе коммуникации (как непосредственной, так и опосредованной) формирует определенную версию реальности. В то же время социальное представление выражается в «последующих» дискурсах, которые воспроизводят и видоизменяют его.