Постклассическая теория права. Монография.

Релятивизм в постмодернизме проявляется также в антифундаментализме и антиэссенциализме как развенчании претензий человеческого разума на возможность обосновать научную теорию одним единственным аподиктичным способом, которая отражала бы «природу вещей» в мире. Об этом пишет Б. Мелкевик - канадский философ и теоретик права: современная философия права должна освобождать нас от «догматизма, который до настоящего времени лежит тяжким бременем на нормальном развитии данной научной дисциплины. ... Так, мы хотим освободить философию права, во-первых, от неблагодарной роли «сторожевого пса» доктринального творчества юристов, во-вторых, от вредной этатистской идеологии и, в-третьих, от любых форм реификации права, которые угрожают автономии и роли индивидов, и, в конце концов, от любых «фундирующих» дискурсов по вопросам права. Выражаясь образным языком, можно сказать, что именно в процессе самопознания философия права способна с уверенностью вписаться в горизонт юридической современности»[143]. Наиболее интересным представляется рассуждение Б. Мелкевика по поводу отказа от «столь распространенной в юридическом мире иллюзии о том, что существует некий готовый к использованию «фундамент» либо же возможность для права создать себе подобное основание»[144].

Фундированием, по мнению канадского теоретика, является «любое рассуждение о праве, которое так или иначе задействует некую ссылку (явную или подразумеваемую) на «основание», «фундамент», «обоснование», «априори», «принцип», «юридическое правило» и т. п.; ссылку, цель которой — наполнить право смыслом, обосновать его. Следовательно, в любом фундирующем рассуждении присутствуют два момента: 1) факт мобилизации (сознательной или нет) воли к «основанию» дискурса через отсылку к сознанию, разуму, рациональности, априори, апостериори ит. п.; 2) факт придания «объективности» (т. е. некоей основы, верха-низа, «почвы», базы, разума, «позитивности» и т. п.) или признака «конкретности» понятиям, которые будут интересовать нас в дальнейшем («этика», «наука», «справедливость», «блага» и т. п.). Предположительно это позволяет дискурсу найти себе основание, заявить о своей ценности, оправдать себя, свое существование и т. п. Отметим, что в фундирующем дискурсе эти два момента часто сливаются в один монолитный философский стиль, что вызвано (помимо всего прочего) тем, что его автору не хватает навыка самопознания.

Добавим, что наиболее часто используемым в наши дни риторическим приемом сторонников фундирующего подхода является постулирование того, что они могут своими силами создать «разумное основание» права и что это основание будет иметь некую ценность. Тем не менее убедительным доказательством невозможности достижения данной цели является то обстоятельство, что не существует материи, которую можно было бы использовать для разумного «основания», и что до сегодняшнего дня никто еще не смог ни узреть «право», ни распорядиться им как вещью»[145].

Обращаясь к фундирующему дискурсу, который опирается на термин «наука», Б. Мелкевик обнаруживает «право-идею, которая пытается выйти на сцену. Вплоть до настоящего времени ни одна из концепций, связанных с «правом», не смогла соответствовать критериям научности, которые заложены в номотическом или аксиоматическом подходе, характерном для точных наук. Но сам по себе этот факт не имеет никакого значения для фундирующей идеологии. Она позволяет провести кажущиеся аналогии и необоснованно использовать слово «наука» и его престиж, не сильно-то заботясь о значениях и возможных способах применения этого понятия. Речь идет о том, чтобы убедить себя и других в том, что мы занимаемся наукой, используя слова, фразы и стилистические обороты, заимствованные из научного рассуждения, давая понять, что существует так называемое научное «основание», которое обосновывает и дозволяет такое использование. Иными словами, создавая видимость того, что термин «право» (или его соответствующий заменитель) сливается с термином «наука», получаем якобы что-то новое. Это и есть новое понятие так называемого «научного права», которое блестит ярким блеском фальшивой монеты. Но нужно понимать, что новое понятие не имеет научного смысла. Стоит лишь снять с него позолоту фундирования»[146].

Подводя итог своему исследованию, Б. Мелкевик заключает: «С высоты птичьего полета, вырытые нами четыре могилы позволили констатировать следующее: 1) губительным будет приписывать философии права роль хранителя доктринального творчества в области права; 2) слепотой будет признание государственной монополии на понимание современного права; 3) чудовищным будет желание мыслить право в отрыве от его носителя,т. е. от индивида; такой ход мысли также будет соучастием в преступлении необоснованной реификации индивида; 4) непоследовательно и в интеллектуальном плане весьма ошибочно позволять одурачить себя тем или иным фундирующим дискурсом, относящимся к праву.