Посткоммунистические государства всеобщего благосостояния. Политика реформ в России и Восточной Европе

В таблице 3.2 показано, что на зачаточном уровне политика объединений между профсоюзами и политическими партиями возникла в 1990-х годах. Однако профсоюзы создавали свои альянсы во фрагментарной и переменчивой манере, разбрасываясь своими ограниченными ресурсами. У них не было единой электоральной стратегии, и за пределами аграрного сектора остается неясным, какую поддержку профсоюзы оказывали своим партийным союзникам[126]. В России отсутствовала модель масштабных, стабильных альянсов профсоюзов и партий на национальном уровне, которая была и в некоторой степени остается ключевой для политической поддержки европейских государств всеобщего благосостояния. Кроме того, в отличие от модели Восточной Европы (см. главу пятую), ни один крупный российский профсоюз не сформировал стабильного альянса с какой-либо политической партией. Наиболее эффективные альянсы, возникшие между ФНПР и промышленным лобби, а также между агропромышленными профсоюзами и АПР, были скорее корпоративистскими, чем демократическими политическими, и представляли собой в большей степени инструмент, применяемый элитами по сохранению старой системы производства наряду с ее социальной защитой. К концу 1990-х годов и то и другое рухнуло. Проще говоря, российский труд не нашел политической опоры.

Работники государственного сектора: продуктивность коллективных действий

Профсоюзы работников государственного сектора (наряду с более известными шахтерами) являлись основным исключением на фоне общего затишья в стане рабочей силы. Наряду с работниками аграрного сектора, работники государственного сектора сформировали крупнейшие отраслевые профсоюзы в рамках НФПР и демонстрировали на протяжении 1990-х годов самое стабильное сохранение членского состава (см. таблицу 3.3). Профсоюзы работников образования и медицины напрямую зависели от государства в вопросах занятости, профессионального статуса и доходов. Они были в числе тех, на ком больше всего сказывались изменения в государственном секторе, включая децентрализацию, а также сокращение заработной платы и рост задолженности. Их профсоюзы, в частности Профсоюз работников народного образования и науки, аффилированный с ФНПР, поддерживали законодательные партии, защищавшие государственное образование от приватизации и урезания государственных гарантий в сфере образования.

В 1990-е годы наиболее предрасположенным к забастовкам сектором российской рабочей силы были работники образования. С 1992 по 1999 год «в целом 91 % всех забастовок в России, или 54 % и 56 %, если измерять по количеству нерабочих дней и привлеченных работников соответственно, проходили в секторе образования» [Crowley 2002:232][127]. Это была самая крупная коллективная мобилизация в защиту интересов государственного сектора. В течение 1997 года более полумиллиона работников образования более чем в 16 000 российских образовательных учреждений участвовали в забастовках, превысив по численности работников промышленности. В некоторых регионах забастовки в образовательной сфере носили хронический характер. Периодические забастовки координировались по всей Российской Федерации; по данным Профсоюза работников народного образования и науки, в январе 1999 года в забастовках приняли участие 400 000 учителей в 72-х регионах [Russian Economy 1997: 160–162; Russian Economy 1999]. В этот период также проводились забастовки работников здравоохранения, хотя и в меньших масштабах.

Таблица 3.2

Альянсы профсоюзов с партиями в России, 1992–1999 годы

Источник: [Cook 2001: 158], а также источники, цитируемые в тексте.

* ФНРП – Федерация независимых профсоюзов России

** Некоторые региональные профсоюзы также поддерживали недолго просуществовавший Конгресс русских общин

Таблица 3.3

Крупнейшие отраслевые профсоюзы ФНПР*

Источник: [III съезд 1997: 2]

*ФНПР – Федерация независимых профсоюзов России