Посткоммунистические режимы. Концептуальная структура. Том 2

В 1994 году Назарбаев использовал процесс приватизации, а также свои государственные и президентские полномочия для поддержки олигархов и построения неформальной патрональной сети[817]. В 1995 году он в одностороннем порядке изменил конституцию, расширив свои полномочия, после того как Конституционный суд внезапно объявил, что парламент был избран незаконно и его полномочия утратили законную силу[818]. Он сохранял «партийную независимость» до 1999 года, когда возглавил свою недавно сформированную партию вассалов «Нур Отан», которая с тех пор выигрывала все места на выборах в законодательные органы. Оппозиционные партии существуют, но ведут свою деятельность в типичном ландшафте одомашненных партий (таких как «Ак Жол» и Коммунистическая народная партия Казахстана), а также маргинальных партий (таких как Общенациональная социал-демократическая партия)[819]. Экономику Казахстана тоже контролировала приемная политическая семья Назарбаева [♦ 3.6]. По сообщению Хейла, Назарбаев «руководил масштабной консолидацией активов страны под контроль своих ближайших соратников, включая родственников. Одним из заслуживающих внимания событий стало появление крупной холдинговой компании „Фонд национального благосостояния «Самрук-Казына»“, ‹…› в рядах высшего руководства которой был зять Назарбаева Тимур Кулибаев. По некоторым подсчетам, эта организация контролировала до 45 % ВВП страны»[820]. С того времени он еще больше укрепил свой режим, усилив контроль над наиболее важными политическими и экономическими ресурсами, а также устранив все угрозы и ликвидировав автономию потенциально опасных владельцев ресурсов[821]. Одним словом, Назарбаев превратил бюрократический патронализм в неформальный, приспособив первый к новым обстоятельствам.

Схема 7.15: Смоделированная траектория Казахстана (1964–2019)

Мы выбрали Казахстан в качестве примера для первичной траектории такого типа, потому что с момента завершения своей первичной траектории в 1995 году он наиболее близок к патрональной автократии идеального типа. Тем не менее в Советской и Центральной Азии были и другие образцы трансформации диктатуры, траектории которых завершились где-то между патрональной автократией и диктатурой с использованием рынка. Как отмечает Хейл, «в Туркменистане и Узбекистане ‹…› структура коммунистической партии Советского Союза на последних этапах перестройки оставалась в неизменном виде, и региональные члены партийного руководства управляли с ее помощью во время перехода к независимости, по сути просто дав ей другое название». Он далее называет эти режимы «полномасштабной диктатурой», в которой запрещена деятельность настоящих оппозиционных партий[822]. Кроме того, до 2008 года в Туркменистане сохранялась однопартийная система, после чего была создана система с доминирующей партией и фейковой оппозицией [♦ 3.3.9, 4.3.2.4]. Что же касается настоящей оппозиции, то им «не просто мешают попасть в избирательный бюллетень. В этих странах ее представителей систематически сажают в тюрьмы, пытают или высылают. В более общем плане, им фактически отказано в каких бы то ни было средствах распространения своих взглядов в открытых печатных или электронных СМИ. ‹…› И хотя для некоторых других патрональных президентских систем ‹…›, которым свойственны закрытое политическое устройство и преследования, а зачастую либо тюремное заключение, либо (неформальное) изгнание своих противников, даже самые закрытые из них (такие как Беларусь), даже близко не воспроизводят тот уровень систематических репрессий, который бы напоминал времена СССР, но без коммунистической идеологии»[823].

7.3.2.5. Смена модели на диктатуру с использованием рынка: Китай