Постмортем

— Я уверен, что в Ковене сейчас вовсю идёт грызня даже по самым незначительным вопросам. Мы можем усилить её. И, что очень вероятно, кто-то может покинуть фон Веттина.

— Ага, и нам потом придётся отлавливать мятежников по всему королевству, — угрюмо заметил Вильгельм. — Не лучше ли покончить с восстанием одним ударом?

— Как раз это я и предлагаю, — терпеливо кивнул Кассиан. — Не будет фон Веттина — не будет восстания. А одиночки или мелкие группы не доставят нам хлопот — они вскоре либо успокоятся и пойдут к нам на службу, либо переругаются и начнут бодро доносить друг на друга.

— Вы так уверенно говорите, будто это не ваши домыслы, — министр глядел исподлобья.

Кассиан пожал плечами:

— На моей стороне знание истории Ковена и натуры некромантов. Я ни на чём не настаиваю, решение за её величеством.

— Боги, да делайте вы что хотите, — раздражённо отмахнулась Жози. — Но времени у вас немного. Вильгельм, от ваших людей есть донесения?

— Да, ваше величество. Они изо всех сил создают проблемы на дорогах для армии Альбрехта. Времени у нас, скажем так, немного.

— Вы слышали, господин ректор? — королева повернулась к Кассиану. — Мы можем дать вам лишь несколько часов.

— Этого более чем достаточно, — просиял старик и слегка поклонился. — Благодарю.

Обратно ехали с куда большим комфортом благодаря Жози, которая отобрала карету у гвардейцев. Громилы заметно затосковали, когда поняли, что им придётся ехать в тесном белом недоразумении, но спорить не решились и кое-как затолкались внутрь.

В гвардейском экипаже было явно просторнее, и ради этого можно было потерпеть бьющие в нос запахи нестираных носков и дешёвого одеколона.

Вильгельм с Кассианом опять углубились в споры и выяснения, кто кому больше должен. Жози, расстроенная тем, что быстро оживить армию не получится, сидела молча и сосредоточенно о чём-то думала.

— А что, если использовать не… Сколько там? Дюжину дюжин чародеев, а меньше? — интересовался министр.

— Машина не сработает, — терпеливо объяснял ректор. — Верней, сработает, но энергии не хватит, и мертвецы могут либо не восстать, либо восстать, но не того качества.

— В смысле, не того качества?

— Слабые, медленные, разваливающиеся на ходу.

— Хм-м… — задумался Вильгельм. — А если…

— Нет, мы не можем оживить меньшее количество солдат, — лицо Кассиана было непроницаемо. — Машина так не работает.

Очередная догадка исказила лицо министра и придала ему чрезвычайно хитрое выражение:

— Но можно ведь!..

— Нет, — отрезал ректор. — Мертвецов нельзя доставать из ячеек и оживлять каждого по-отдельности. Всё не так просто, господин первый министр, ячейки и саркофаги — это не просто куски камня, но ещё и чары, и медные контуры, по которым течёт энергия, и ртутные…

— Ладно-ладно! — раздражённо проворчал Вильгельм. — Я просто пытаюсь найти выход.

— Вы можете дать Ковенанту денег, — заметил Кассиан. — И тогда у вас появится армия.

— Да, но время… Время, Тьма побери! Очень жаль, что не получится ничего сделать прямо сейчас.

— Да, к сожалению, Бессмертных не получится поднять быстро. Но мы поможем.

Усы Вильгельма презрительно приподнялись:

— Уверен, переговоры повернут ситуацию в нашу пользу, — министр произнёс «переговоры» таким же тоном, которым обычно говорят о чём-то протухшем.

Тальф повернулся к окну и перестал слушать.

Снова пошёл дождь, и его капли, стекая, оставляли дорожки, похожие на молнии. Гримхейм медленно уплывал вдаль, похожий на безжизненную копию самого себя в натуральную величину — похоже, гвардия и экипажи распугали последних прохожих, что отважились выйти на улицу в неспокойное время.

Мокрые дома, мокрые горгульи, мокрые шпили, скрывающиеся в низко висящих облаках, мокрые деревья, мокрый булыжник мостовой. Тальф прислонился лбом к холодному стеклу, слушал цокот копыт и глядел в окно, мысленно проговаривая увиденное, чтобы не заснуть.

«Магазин шляп».

«Арка».

«Ресторан».

«Бальзамировщик».

«Цирюльня».

«Огромный клён».

«Нотариус-спиритуалист».

«Площадь с фонтанчиком».

«Огненный шар».

«Огненный шар?!»

Раскалённая сфера ударила в белую королевскую карету и с грохотом разнесла её в щепки. Из останков вырвались четыре факела и с жуткими воплями разбежались в стороны, рухнули на камни и принялись кататься в лужах, безуспешно пытаясь потушить колдовской огонь. Страшно и жалобно заржали перепуганные лошади. Карету тряхнуло, Вильгельм просочился к переднему окошку, за которым виднелась задница кучера и заорал:

— Уводи! Уводи!..

В следующий миг экипаж рванулся с места, будто ему отвесили пинка — и первый министр, не удержавшись, рухнул на колени Тальфу и Жозефине. Магистр зашипел от боли — костлявый Вильгельм, казалось, весь состоял из острых локтей.

Кассиан прилип к окну и напряжённо что-то высматривал, держа у лица ладонь, на которой багровела буква мёртвого алфавита, а королева сидела, жутко оскалившись, и почему-то повторяла:

— Вот же!.. Вот же!.. Вот же!.. — будто не могла подобрать достаточно выразительное ругательство.