Поступь хаоса

А думаю я вот что: пожалуйста, пусть у подножия водопада будет Хейвен.

Пожалуйста.

Потому что я вижу радостное лицо Виолы, она то и дело оглядывается на меня и все время торопит, то кивками, то улыбками… Надежда может толкать вперед, может заставить тебя жить дальше, но все же она очень опасна, ведь, когда она не оправдывается, это больно и страшно… Все равно что брать мир на слабо, но разве мир когда-нибудь позволял выигрывать споры?

Пожалуйста, пусть там будет Хейвен.

Ну пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста!

У нас уходит больше часа на то, чтобы добраться до водопада, хотя мы почти все время бежим. Дорога начинает подниматься, немного возвышаясь над рекой, а вода с неимоверным грохотом несется по скалистым порогам. Между рекой и дорогой теперь вообще нет деревьев, а склон справа становится все круче и отвеснее; долина смыкается над нами, так что впереди остаются только река и водопад.

– Еще немного! – кричит Виола на бегу, ее волосы прыгают по спине и плечам; все вокруг заливает солнечный свет.

А потом…

А потом мы оказываемся на краю обрыва, и дорога резко уходит вниз и направо.

Мы останавливаемся.

Водопад огромный, полкилометра в ширину, не меньше. Вода летит вниз с обрыва грохочущим потоком белой пены, а брызги и туман от него расходятся на сотни метров во все стороны, отбрасывая бесчисленные радуги и насквозь пропитывая влагой нашу одежду.

– Тодд… – едва слышно произносит Виола.

Могла бы ничего не говорить.

Я и так все вижу.

Сразу после водопада долина вновь раскрывается, широкая и просторная, как само небо, а ревущая белая пена вновь превращается в спокойную полноводную реку.

Которая втекает в Хейвен.

Хейвен.

Ошибки быть не может.

Город расстилается перед нами, точно заваленная едой скатерть.

– А вот и он… – шепчет Виола.

И я чувствую, как ее пальцы сжимают мои.

Слева от нас водопад, брызжущий водой и радугами, над головой яркое солнце, а внизу огромная долина.

И Хейвен в трех или четырех километрах от водопада.

Прямо перед нами.

Клятый Хейвен прямо у нас под носом.

Я оглядываюсь по сторонам: дорога резко уходит из-под ног вниз и направо, а потом начинает спускаться в долину такими ровными зигзагами, что кажется, будто это застежка-молния бежит по крутому склону.

И ведет прямиком в Хейвен.

– Хочу посмотреть, – говорит Виола, отпуская мою руку. Она достает бинокль, подносит к глазам, вытирает влагу с линз и смотрит еще. – Красивый! – Больше она ничего не говорит, только смотрит и вытирает линзы.

Через минуту она протягивает бинокль мне, и я первый раз в жизни смотрю на Хейвен.

Туман очень густой, поэтому мелких подробностей – людей там и прочее – нельзя разобрать, сколько ни три линзы, зато я вижу кучу зданий и хозяйственных построек. В центре стоит что-то вроде огромной церкви, но есть и другие большие здания, и настоящие улицы, петляющие между деревьями и скоплениями всяких сарайчиков.

А зданий там минимум пятьдесят.

Может, и все сто.

Такого огромного поселения я в жизни не видал.

– А я, между прочим, – кричит Виола сквозь грохот водопада, – думала, что он гораздо больше!

Но я ее почти не слышу.

Я бросаю взгляд обратно на речную дорогу и замечаю на подходе к Хейвену что-то вроде дорожной заставы с укрепленной стеной по обе стороны.

– Они готовятся к сражению, – говорю я.

Виола с тревогой смотрит на меня:

– Думаешь, им хватит людей? Думаешь, там безопасно?

– Зависит от того, врут слухи или нет.

Я машинально оглядываюсь назад, отчасти рассчитывая увидеть там затаившуюся армию. Потом поднимаю взгляд на высокий холм рядом с нами: с вершины должен открываться хороший вид.

– Давай узнаем, – предлагаю я.

Мы идем назад в поисках какого-нибудь места, где можно забраться наверх, находим его и поднимаемся на верх холма. Вся тяжесть из моих ног куда-то улетучилась, Шум ясный, как никогда. Да, мне грустно из-за Бена, грустно из-за Киллиана, грустно из-за Манчи и грустно оттого, что случилось со мной и Виолой.

Но Бен был прав.

У подножия гигантского водопада нас ждет надежда.

Может, не так уж все и плохо.

Мы пробираемся между деревьев. Склон довольно крутой, и нам приходится хвататься за сорняки и камни, чтобы влезть на ту высоту, с который открылся бы вид на пройденный нами путь.

Я подношу к глазам бинокль и, без конца вытирая линзы, смотрю назад, вдоль реки и дороги, над верхушками деревьев.

Смотрю, смотрю…

– Ты их видишь? – спрашивает Виола.

Я смотрю. Река становится все тоньше и тоньше, убегая вдаль.

– Нет.

Смотрю еще.

И еще.

И…

Вон они!

В самом дальнем уголке долины, из-за самого далекого и темного поворота дороги, выходят они.

Сплошная масса людей – явно армия – марширует по долине, но так далеко, что разобрать ничего нельзя. Как будто темная вода втекает в сухое русло. С такого расстояния не видно ни отдельных людей, ни даже лошадей.

Просто темная масса, текущая по дороге.

– Много их? – спрашивает Виола. – Армия сильно выросла?

– Не знаю. Триста, четыреста человек? Мы слишком дале… Я умолкаю. И улыбаюсь:

– Мы слишком далеко. В десятках миль.