Постышев

Корсунов и рассчитывал, вероятно, на то, что Постышев увидит его с товарищами. В Харькове многие знали: раз открыты двери приемной и кабинета первого секретаря, значит секретарь в окружкоме и попасть к нему можно запросто. В свободное от бюро и совещаний время он готов был принять каждого, кто хотел поговорить с ним. Порою, сам завидев посетителя окружкома, растерянно стоявшего в коридоре, он выходил к нему, расспрашивал, кого тот разыскивает, и, случалось, приглашал к себе на беседу.

— Что случилось, Корсунов? — спросил Постышев, когда комсомольцы вошли в кабинет. — Что горит?

— Сейчас эти листовки, Павел Петрович, — Корсунов положил на письменный стол листовки, — принесли из технологического — их распространяют троцкисты в институте.

— Не первый случай. Вчера в медицинском задержали одного типа, тоже раскладывал листовки в аудитории перед лекцией, — возмущался завкультпропом Вася Мускин.

— Этого следовало ожидать, — пробегая глазами одну листовку, произнес Постышев. — У нас иные товарищи поверили искренности раскаяний оппозиционеров. Старые меньшевистские приемы. Покаяться. А потом потихоньку воду мутить… С заводов их выгнали. Туда им ход заказан. Ищут среду, где найдутся сочувствующие, единомышленники. Что же вы собираетесь делать?

— Выставили посты из проверенных товарищей, — сообщил Корсунов. — Наблюдаем, чтоб не распространяли подпольщики.

— Значит, решили привлечь внимание к ним. — Постышев, перехватив недоуменные взгляды комсомольцев, добавил: — Будете ловить распространителей, и за листовками станут охотиться. Запретное всегда привлекает молодежь. Опубликуйте эту галиматью, и ее никто читать не станет.

— Кто же нам разрешит троцкистские листовки публиковать? — удивленно воскликнул Вася Мускин.

— Не размножать их, — пояснил Постышев, — а опубликовать в газете, прокомментировать. Так прокомментировать, чтоб труха от них осталась. Это ты должен сделать, руководитель организации, — сказал он Корсунову. — Написать статью, рассказать, как, кто распространяет листовки, привести текст одной из них. И напечатать статью в «Харьковском пролетарии».

— Беда! Не умею писать статьи, Павел Петрович, — смутился Корсунов.

— Нужно учиться. Уменье приходит с опытом. А с опытом знакомит дерзание, — заметил Постышев. — Садитесь, ребята. Мы артельно план статьи обсудим. Когда мне впервые поручили в ивановской организации листовку написать, я тоже сказал, что не умею, а Куконков, мой партийный наставник, спросил: «Думать умеешь? Свои мысли есть? Вот и записывай, что думаешь». Листовку троцкистов вы прочли. То, что это демагогия, ясно? Нужно разобрать, как говорят, ее по складам.

— В ней ведь каждое слово ложь и поклеп, — горячо произнес Корсунов.

— Вот с этого и начинай статью, покажи, в чем ложь этих подпольных писателей, а потом расскажи об их методах, о том, как, кем эти листовки распространяются. — Постышев на одной из листовок делал пометки. — Кто из молодых рабочих поверит тому, что комсомол не борется за улучшение быта рабочей молодежи.

— Да это на примере любого фабзавуча можно показать, — заметил кто-то из комсомольцев.

— А стоит ли этим отщепенцам отвечать? — сказал другой комсомолец. — На заводах их болтовне не верят. У нас на ХПЗ один попытался листовки в инструментальные ящики раскладывать — его с поличным накрыли. И за проходную!.. Не нужно из-за одного института всю организацию позорить.

— Позора никакого не будет, если Корсунов расскажет, как действуют троцкисты, — возразил Постышев. — Нужно, чтоб с этой мерзостью была знакома вся молодежь. Пусть на собраниях те, кто распространяет эти листовки, расскажут, по чьему поручению они действуют. Ну, Корсунов, рассказывай, как бы ты начал статью?

— Я так и начну, Павел Петрович, как вы советуете, с того, как появились эти распространители листовок, — стал рассказывать Корсунов, — потом приведу текст листовки, а потом расскажу, как они брешут и почему.

— Просто, но ладно, — улыбнулся Постышев. — Так и пиши. А потом прочти ее членам бюро. И неси в «Харьковский пролетарий». Я с редактором договорюсь…

19

Как-то беседуя с секретарями партийных организаций, Постышев, раздумывая над тем, что главное в деятельности партийного работника любого звена, образно обобщил: родники нужно замечать. Начинается река из ручейка, а ручеек из родника. Много новых родников вскрывает жизнь. Наше дело увидеть их вовремя, чтоб песком не занесло, помочь им в ручей-реку разлиться.

Таким родником стал для него совхоз «Коммунист», заложенный после решения пленума Центрального Комитета ВКП(б) о совхозах.

Это было первое крупное сельское государственное предприятие с угодьями в десять тысяч гектаров. Гигант в сравнении с теми десятью карликами совхозами, что ютились в округе, занимая каждый не больше пятисот-шестисот гектаров земли.

Таких, как совхоз «Коммунист», было немного на Украине. Вокруг него скрестились мнения специалистов. Одни считали, что это дань гигантомании, другие, наоборот, утверждали, что только хозяйство с таким размахом может быть рентабельным и товарным при хорошем ведении дела.