Читаем Потаенные ландшафты разума полностью

Впро­чем, у них раз­ное ам­п­луа. Ес­ли его про­тив­ник, этот са­мый Эле­фант - пол­ко­во­дец, то он - ла­зут­чик, тай­ный со­гля­да­тай, про­ни­каю­щий в по­ле­вой ла­герь про­тив­ни­ка. В кон­це кон­цов его де­ло - раз­ве­дать, а уж де­ло дру­гих - при­нять ре­ше­ние - раз­да­вить или ис­поль­зо­вать. Прав­да, уме­лая по­да­ча дан­ных все­гда пре­до­пре­де­ля­ла это ре­ше­ние...

Встре­ча с ма­ги­ст­ром санкт-пе­тер­бург­ских трас­се­ров долж­на бы­ла стать вен­цом и по­след­ней точ­кой в его ра­бо­те, оп­ре­де­лить, так ска­зать, ок­ра­ску ее, и Ро­ман Ро­дио­но­вич тща­тель­но под­го­то­вил­ся: изу­чил пси­хо­ло­гию трас­се­ров, мо­ти­вы по­ступ­ков, це­ли дея­тель­но­сти и цен­но­сти жиз­ни, ме­то­ды дей­ст­вий и из­люб­лен­ные прие­мы, стан­дарт­ный об­лик, соз­дал мо­де­ли по­ве­де­ния еди­ни­цы и груп­пы в це­лом, оце­нил ее воз­мож­но­сти в экс­пан­сии идео­ло­ги­че­ской и нрав­ст­вен­ной, тер­ри­то­ри­аль­ной и меж­на­цио­наль­ной, воз­рас­тной и по­ло­вой. За­пас энер­гии, аг­рес­сив­ность, ко­ли­че­ст­во идей и та­лан­тов - все бы­ло уч­те­но, спрог­но­зи­ро­ва­ны по­яв­ле­ние раз­лич­ных те­че­ний и воз­мож­ность рас­ко­ла дви­же­ния, из­ме­не­ния внеш­ней ат­ри­бу­ти­ки и сме­ще­ние в иные со­ци­аль­ные ни­ши... Ино­гда Ро­ма­ну Ро­дио­но­ви­чу ка­за­лось, что он зна­ет все, ему да­же сни­лись трас­се­ры и сре­ди них Экс-Со-Кат, от­че­го-то по­хо­див­ший на ма­лень­ко­го Буд­ду.

Он, Ма­гистр, Эле­фант - этот не­из­вест­ный по­ка про­тив­ник в се­го­дняш­нем диа­ло­ге, в се­го­дняш­ней встре­че, не­со­мнен­но, та­лант­лив, тут уж се­бя об­ма­ны­вать бы­ло бы круп­ной ошиб­кой, ка­ких Ро­ман Ро­дио­но­вич не до­пус­кал. Этот трас­сер знал дви­жу­щие си­лы, по­тен­ци­ал, ди­на­ми­ку, ти­пы взгля­дов на жизнь луч­ше, мно­го луч­ше, чем он сам, кан­ди­дат пси­хо­ло­ги­че­ских на­ук, де­лаю­щий док­тор­скую дис­сер­та­цию. Ко­неч­но, и Ро­ман Ро­дио­но­вич знал "Гло­ба­ли­стик" вдоль и по­пе­рек, но что тол­ку знать, как пры­гать саль­то, ес­ли не мо­жешь или бо­ишь­ся это сде­лать. "Не­у­же­ли бо­юсь?" - Ро­ман Ро­дио­но­вич по­спеш­но ото­гнал эту мысль. Да, он все­гда был ос­то­ро­жен, пой­ти на аван­тю­ру бы­ло для не­го де­лом не­воз­мож­ным, а то, что трас­сер-дао бы­ло по­доб­ной аван­тю­рой, бы­ло са­мо­оче­вид­но.

Впро­чем, как знать, мо­жет быть, Ро­ман Ро­дио­но­вич и ре­шил­ся бы на это, по­верь он в озе­ро Транс­фор­ма­ций или воз­мож­ность кон­так­та соз­на­ний при вы­хо­де на об­щую трас­су, по­верь он в то, что т-дао - путь к са­мо­со­вер­шен­ст­во­ва­нию и со­вер­шен­ст­ву ми­ра, от­бра­сы­ваю­щий не­дос­той­ных и не­под­вла­ст­ный ис­ка­же­ни­ям, но он счи­тал все это не бо­лее чем ле­ген­дой, вы­дум­кой, не­об­хо­ди­мой для ве­ры в соб­ст­вен­ную ис­клю­чи­тель­ность. И во­об­ще, ему бы­ла не­по­нят­на и смеш­на са­ма по­пыт­ка вы­ду­мы­вать ка­кие-то но­вые пра­ви­ла из­древ­ле су­ще­ст­вую­щей жиз­нен­ной иг­ры, как ес­ли бы шах­мат­ные фи­гу­ры, вме­сто то­го, что­бы иг­рать, уст­рои­ли кон­гресс по из­ме­не­нию пра­вил.

"Тот, кто не­до­во­лен жиз­нью, - ба­наль­ный ду­рак, не­спо­соб­ный при­но­ро­вить­ся к ней, уви­деть дей­ст­ви­тель­ность та­кой, ка­кая она есть на са­мом де­ле. Вот та­ко­му и нуж­ны ил­лю­зор­ные ми­ры и воз­душ­ные зам­ки, ведь он не мо­жет по-че­ло­ве­че­ски жить на на­шей греш­ной зем­ле", - так ду­мал Ро­ман Ро­дио­но­вич.

Но, к сло­ву ска­зать, он не от­но­сил­ся и к тем, кто сле­по сле­до­вал всем пра­ви­лам, де­лая из них се­бе бож­ка, и не лю­бил та­ких за "ту­по­го­ло­вый дог­ма­тизм".

Не­ожи­дан­но Ро­ман Ро­дио­но­вич пой­мал се­бя на том, что все еще не мо­жет при­знать без ого­во­рок без­ус­лов­ное пре­вос­ход­ст­во Ма­ги­ст­ра. "Слон про­кля­тый", - в серд­цах по­ду­ма­лось ему.

"Да и сто­ит ли? - про­со­чи­лась на по­верх­ность тень мыс­ли. - Что они в кон­це-то кон­цов изо­бре­ли та­ко­го осо­бен­но­го? Со­вер­шен­ное вла­де­ние ау­то­тре­нин­гом вку­пе с ме­ди­та­ци­ей, уме­ние бло­ки­ро­вать все пять чувств и па­мять, да и это так на­зы­вае­мое "ли­цо" - ком­плекс жиз­нен­но не­об­хо­ди­мых, проч­но за­твер­жен­ных дей­ст­вий, - яв­ляю­щее­ся не бо­лее чем по­до­би­ем при­вы­чек. Что еще? Ах, да, зна­ние дей­ст­вий сил в при­ро­де да фи­зио­ло­гии и ана­то­мии жи­вот­ных и рас­те­ний так это, во­об­ще, зна­ет ка­ж­дый школь­ник. Ос­та­ют­ся раз­ве что уме­ние "сде­лать" сце­на­рий и де­ко­ра­ции сво­его ми­ра с мень­шей или боль­шей до­лей ши­ка, да по­лу­мис­ти­че­ское дей­ст­вие - тест трас­се­ра - впе­чат­ляю­щее, но по су­ти сво­ей ба­наль­ное. А пси­хо­ген­ные яз­вы и ра­ны во­об­ще хо­ро­шо из­вест­ное яв­ле­ние. Не­у­же­ли сум­ма этих на­вы­ков мо­жет по­ро­дить но­вое ка­че­ст­во, а ов­ла­дев­ший ими в со­вер­шен­ст­ве впра­ве на­зы­вать се­бя мес­си­ей?"

Перейти на страницу:

Похожие книги

Дыхание грозы
Дыхание грозы

Иван Павлович Мележ — талантливый белорусский писатель Его книги, в частности роман "Минское направление", неоднократно издавались на русском языке. Писатель ярко отобразил в них подвиги советских людей в годы Великой Отечественной войны и трудовые послевоенные будни.Романы "Люди на болоте" и "Дыхание грозы" посвящены людям белорусской деревни 20 — 30-х годов. Это было время подготовки "великого перелома" решительного перехода трудового крестьянства к строительству новых, социалистических форм жизни Повествуя о судьбах жителей глухой полесской деревни Курени, писатель с большой реалистической силой рисует картины крестьянского труда, острую социальную борьбу того времени.Иван Мележ — художник слова, превосходно знающий жизнь и быт своего народа. Психологически тонко, поэтично, взволнованно, словно заново переживая и осмысливая недавнее прошлое, автор сумел на фоне больших исторических событий передать сложность человеческих отношений, напряженность духовной жизни героев.

Иван Павлович Мележ

Проза / Русская классическая проза / Советская классическая проза
Пестрые письма
Пестрые письма

Самое полное и прекрасно изданное собрание сочинений Михаила Ефграфовича Салтыкова — Щедрина, гениального художника и мыслителя, блестящего публициста и литературного критика, талантливого журналиста, одного из самых ярких деятелей русского освободительного движения.Его дар — явление редчайшее. трудно представить себе классическую русскую литературу без Салтыкова — Щедрина.Настоящее Собрание сочинений и писем Салтыкова — Щедрина, осуществляется с учетом новейших достижений щедриноведения.Собрание является наиболее полным из всех существующих и включает в себя все известные в настоящее время произведения писателя, как законченные, так и незавершенные.В шестнадцатый том (книга первая) вошли сказки и цикл "Пестрые письма".

Михаил Евграфович Салтыков-Щедрин

Публицистика / Проза / Русская классическая проза / Документальное
Письма о провинции
Письма о провинции

Самое полное и прекрасно изданное собрание сочинений Михаила Ефграфовича Салтыкова — Щедрина, гениального художника и мыслителя, блестящего публициста и литературного критика, талантливого журналиста, одного из самых ярких деятелей русского освободительного движения.Его дар — явление редчайшее. трудно представить себе классическую русскую литературу без Салтыкова — Щедрина.Настоящее Собрание сочинений и писем Салтыкова — Щедрина, осуществляется с учетом новейших достижений щедриноведения.Собрание является наиболее полным из всех существующих и включает в себя все известные в настоящее время произведения писателя, как законченные, так и незавершенные.В седьмой том вошли произведения под общим названием: "Признаки времени", "Письма о провинции", "Для детей", "Сатира из "Искры"", "Итоги".

Михаил Евграфович Салтыков-Щедрин

Публицистика / Проза / Русская классическая проза / Документальное