Читаем Потаенные ландшафты разума полностью

- Ну, что сто­ишь, - рез­ко бро­сил он мне, по­вер­нув­шись на хо­ду, - по­шли ско­рей.

Я под­бе­жал к не­му, взял меч, и, под­хва­тив его под ру­ку, по­вел к крыль­цу.

- Сю­да, - го­во­рил мне он, ука­зы­вая до­ро­гу в су­мер­ках ком­нат, - сю­да, сю­да...

Вне­зап­но, бе­лая, как при­ви­де­ние, тень, бро­си­лась на нас от­ку­да-то сбо­ку, из-за дра­пи­ров­ки. Что-то блес­ну­ло в воз­ду­хе, я ни­че­го не по­нял, толь­ко мот­нул го­ло­вой, от вдруг на­ка­тив­шей сла­бо­сти. Паш­ка же, от­ку­да толь­ко си­лы взя­лись, вы­скольз­нул из-под мо­ей ру­ки и уда­рил по­пе­рек бе­ло­го си­лу­эта но­гой.

- Убью, все рав­но те­бя убью, - за­виз­жал жен­ским го­ло­сом при­зрак, тщет­но пы­та­ясь рас­пу­тать­ся из-под сбив­ше­го­ся сво­его бе­ло­го ба­ла­хо­на.

Сбо­ку я вдруг по­чув­ст­во­вал что-то лип­кое и го­ря­чее и, осе­дая на пол, су­нул ту­да ру­ку и вдруг упер­ся в ме­тал­ли­че­ский пред­мет.

- Стер­ва, - глу­хо ска­зал Чер­ный Ры­царь.

Он рез­ким дви­же­ни­ем вы­дер­нул из ме­ня сти­лет.

- Хо­ро­шо не­глу­бо­ко во­шел. Да­вай по­мо­гу под­нять­ся.

И в сто­ро­ну:

- Бе­ги луч­ше к сво­ему му­жу, ду­ра, не­на­ро­ком пом­рет.

Слов­но два за­ка­дыч­ных со­бу­тыль­ни­ка, дер­жась друг за дру­га и по­ка­чи­ва­ясь, мы взо­бра­лись вверх по вин­то­вой ле­ст­ни­це, и, мед­лен­но при­хо­дя в се­бя, я, с не­ко­то­рой да­же гор­до­стью, от­ме­тил, что не вы­ро­нил из ру­ки меч.

- Как же... она... вы ведь лю­би­ли друг дру­га... все об этом зна­ют... - в не­до­уме­нии спра­ши­вал я его, все еще не ве­ря в слу­чив­шее­ся, и по­том по­ми­нут­но при­жи­мал ла­донь к ок­ро­вав­лен­но­му бо­ку и сно­ва и сно­ва под­но­сил к гла­зам.

- Ста­рость... не мо­жет про­стить... что я не со­ста­рил­ся, - тя­же­ло во­ро­чая язы­ком, от­ве­чал Паш­ка, и я со стра­хом ус­лы­шал, как у не­го при ка­ж­дом сло­ве что-то над­сад­но сви­стит внут­ри.

До­б­рав­шись до кон­ца длин­но­го ко­ри­до­ра и упер­шись, на­ко­нец, в за­вет­ную дверь, мы, еле дер­жав­шие­ся на дро­жа­щих но­гах, про­сто­яли не­сколь­ко ми­нут, со­би­ра­ясь с си­ла­ми.

- За­кры­та.

- Ру­би дверь.

Я ос­то­рож­но при­сло­нил его к сте­не, он уце­пил­ся за ко­сяк, но все рав­но не удер­жал­ся на но­гах и сполз вниз вдоль две­ри на ко­ле­ни.

- Ру­би...

Я взмах­нул ме­чом, вер­нее су­до­рож­но, с на­ту­гой за­нес его над го­ло­вой и уда­рил. Ру­ко­ять про­вер­ну­лась в мо­их ру­ках, лез­вие уда­ри­ло плаш­мя, кли­нок за­дро­жал, из­дав низ­кий виб­ри­рую­щий звук, от­ско­чил от де­ре­ва и со зво­ном упал на ка­мен­ный пол, вы­рвав­шись из мо­их рук.

- Ру­би, Маэ­ст­ро, до­ро­гой, ру­би, да­вай...

Мне по­ка­за­лось, он за­пла­чет, и ис­пуг, что я уви­жу сле­зы на этом му­же­ст­вен­ном, об­вет­рен­ном ли­це, за­ста­вил ме­ня схва­тить упав­ший меч и в ка­ком-то ис­сту­п­ле­нии на­но­сить уда­ры, один за дру­гим, не гля­дя, на­от­машь, во весь раз­во­рот пле­ча. Они за­став­ля­ли от­зы­вать­ся дверь низ­ким гу­де­ни­ем, ле­те­ли щеп­ки, я все бил и бил, по­ка меч сно­ва не вы­ва­лил­ся из мо­их рук, те­перь уже от ус­та­ло­сти. Я при­ва­лил­ся к две­ри за­ды­ха­ясь, в гла­зах бы­ло тем­но, я был на гра­ни об­мо­ро­ка.

Оч­нув­шись, я уви­дел, что створ­ка две­ри по­лу­от­кры­та и там, в биб­лио­те­ке, на по­лу, рас­про­стер­шись ле­жит Чер­ный Ры­царь со сжа­тым в ру­ке ме­чом. Все у ме­ня внут­ри по­хо­ло­де­ло, я бро­сил­ся к не­му, упал на ко­ле­ни и, с не­весть от­ку­да взяв­ши­ми­ся си­ла­ми, лег­ко пе­ре­вер­нул его тя­же­лое те­ло.

В ли­це Па­ши не бы­ло ни кро­вин­ки, на взгляд оно ка­за­лось шер­ша­вым, как гру­бый пер­га­мент. Я то­ро­п­ли­во при­бли­зил свое ли­цо к его ли­цу... нет, он еще ды­шал. Слов­но го­ра упа­ла с мо­их плеч, те­перь я был уве­рен, что ус­пею.

Кни­га бы­ла все на том же мес­те, да и ку­да она мог­ла деть­ся, при­ко­ван­ная к мас­сив­ной ду­бо­вой под­став­ке на­деж­ной це­пью.

- Не на­до, - вдруг ска­за­ла кни­га го­ло­сом Чер­но­го Ры­ца­ря.

- Что "не на­до"? - опе­шил я.

- Не уби­вай ме­ня. Ведь я - это ты.

Те­перь она уже го­во­ри­ла мо­им го­ло­сом.

"Кни­га-обо­ро­тень, - по­ду­мал я, при­но­рав­ли­ва­ясь, с ка­кой сто­ро­ны мне бу­дет удоб­ней взмах­нуть ме­чом. - Не­у­же­ли она ду­ма­ет, что я, при не­об­хо­ди­мо­сти, не смог бы за­ру­бить сам се­бя. Ка­жет­ся, я толь­ко этим и за­ни­ма­юсь. Осо­бен­но в по­след­нее вре­мя..."

- Не уби­вай... - це­лый хор го­ло­сов воз­звал из ее ко­жа­но­го пе­ре­пле­та. Об­лож­ка са­ма со­бой от­кры­лась, и я уви­дел тьмы че­ло­веч­ков, смот­ря­щих на ме­ня от­ту­да как бы сни­зу вверх, жду­щих мое­го ре­ше­ния, мо­ля­щих о по­ща­де.

- Ты что, жи­вая?

- Да, я жи­ва жиз­нью Соз­да­те­ля, со­тво­рив­ше­го ме­ня.

- Па­ши?

- Да, - от­ве­ти­ла она его го­ло­сом.

Я ог­ля­нул­ся на ле­жа­ще­го на по­лу за мо­ей спи­ной Чер­но­го Ры­ца­ря, и ру­ки са­ми креп­че сжа­ли ру­ко­ять ме­ча.

- Ес­ли ты убь­ешь ме­ня, ты уне­сешь и часть его жиз­ни, вло­жен­ной в ме­ня. То­гда он ум­рет.

- Но он...

- Да, он го­во­рил те­бе об­рат­ное, но я-то знаю луч­ше. Ведь я -"Кни­га Су­деб".

Перейти на страницу:

Похожие книги

Дыхание грозы
Дыхание грозы

Иван Павлович Мележ — талантливый белорусский писатель Его книги, в частности роман "Минское направление", неоднократно издавались на русском языке. Писатель ярко отобразил в них подвиги советских людей в годы Великой Отечественной войны и трудовые послевоенные будни.Романы "Люди на болоте" и "Дыхание грозы" посвящены людям белорусской деревни 20 — 30-х годов. Это было время подготовки "великого перелома" решительного перехода трудового крестьянства к строительству новых, социалистических форм жизни Повествуя о судьбах жителей глухой полесской деревни Курени, писатель с большой реалистической силой рисует картины крестьянского труда, острую социальную борьбу того времени.Иван Мележ — художник слова, превосходно знающий жизнь и быт своего народа. Психологически тонко, поэтично, взволнованно, словно заново переживая и осмысливая недавнее прошлое, автор сумел на фоне больших исторических событий передать сложность человеческих отношений, напряженность духовной жизни героев.

Иван Павлович Мележ

Проза / Русская классическая проза / Советская классическая проза
Пестрые письма
Пестрые письма

Самое полное и прекрасно изданное собрание сочинений Михаила Ефграфовича Салтыкова — Щедрина, гениального художника и мыслителя, блестящего публициста и литературного критика, талантливого журналиста, одного из самых ярких деятелей русского освободительного движения.Его дар — явление редчайшее. трудно представить себе классическую русскую литературу без Салтыкова — Щедрина.Настоящее Собрание сочинений и писем Салтыкова — Щедрина, осуществляется с учетом новейших достижений щедриноведения.Собрание является наиболее полным из всех существующих и включает в себя все известные в настоящее время произведения писателя, как законченные, так и незавершенные.В шестнадцатый том (книга первая) вошли сказки и цикл "Пестрые письма".

Михаил Евграфович Салтыков-Щедрин

Публицистика / Проза / Русская классическая проза / Документальное
Письма о провинции
Письма о провинции

Самое полное и прекрасно изданное собрание сочинений Михаила Ефграфовича Салтыкова — Щедрина, гениального художника и мыслителя, блестящего публициста и литературного критика, талантливого журналиста, одного из самых ярких деятелей русского освободительного движения.Его дар — явление редчайшее. трудно представить себе классическую русскую литературу без Салтыкова — Щедрина.Настоящее Собрание сочинений и писем Салтыкова — Щедрина, осуществляется с учетом новейших достижений щедриноведения.Собрание является наиболее полным из всех существующих и включает в себя все известные в настоящее время произведения писателя, как законченные, так и незавершенные.В седьмой том вошли произведения под общим названием: "Признаки времени", "Письма о провинции", "Для детей", "Сатира из "Искры"", "Итоги".

Михаил Евграфович Салтыков-Щедрин

Публицистика / Проза / Русская классическая проза / Документальное