Потаённые страницы истории западной философии

Ф. де Соссюр знал работы Бодуэна де Куртенэ, но не знал работ Д.Н. Овсянико-Куликовского, как, похоже, был далек от философско-филологических штудий Ф. Ницше или теософии Е.П. Блаватской и Р. Штайнера. Теме дионисизма, мистерий, экстатических культов швейцарский лингвист был абсолютно чужд. Ориентация на позитивизм только подтверждает этот факт. Тем не менее, Соссюр не только в слепую подошел к правильным выводам, но и имел дерзость выступить против всесильного как в то время, так и сейчас, эволюционного подхода в рамках любой науки, в том числе науке о языке.

С точки зрения истории науки интересно наблюдать за тем, с какой решимостью Ф. де Соссюр прокладывает путь к своей теории языка. Если по молодости лет Соссюр обращал внимание на аналогии в языках, то в зрелые годы, напротив, на факты недопустимости аналогий при переходе к общим теориям. Так, в воспоминаниях юности Соссюр писал: «…я провел следующее рассуждение, которое до сих пор хранится в моей памяти: λεγομεθα : λεγονται, следовательно, τεταγμεθα: τεταχΝται; отсюда вытекает, что N=а…» [Сосюр, 1990, с. 226]. В процессе усвоения родного языка аналогичные действия «каждый человек осознает совершенно самостоятельно» [Сосюр, 1990, с.232]. В зрелые годы, в докладе 1894 года, посвященном творчеству У.Д. Уитни, Соссюр обращает внимание на то, где не надо искать аналогий: «…язык есть установление, не имеющее себе подобных» [Сосюр, 1990, с. 94]. «В самом деле, все другие установления в различной степени основаны на ЕСТЕСТВЕННЫХ отношениях, на соответствии вещей друг другу как основополагающем принципе. Например, правовая система какой-либо нации, или ее политическая система, или даже мода в одежде…. Но язык и письменность НЕ ОСНОВАНЫ на естественном положении вещей… Именно это положение неустанно повторял Уитни, чтобы лучше втолковать, что язык есть просто человеческое установление… и после всего сказанного было бы верхом самонадеянности полагать, что история языка хотя бы отдаленно напоминает историю какого-либо другого установления» [Сосюр, 1990, с. 94]. Примечательно, что в этом фрагменте выделенные слова текста подчеркнуты самим Соссюром, настолько эта мысль казалась ему важной для теории языка.

Общее понимание языка немедленно сказалось и на понимании языкового знака. То, что языковой знак связан с реальностью не по типу «где дым, там огонь» Соссюр даже не обсуждает в силу очевидности. Это совсем не та условность, которая его занимает. Условность языкового знака в том, что только благодаря ему появляется возможность произвольно менять тему разговора, в том числе вне контекста текущих событий. Связь слов в языке есть реальность без самой реальности, то есть математически. Например, девять в математике делится на три, и не важно, о каких вещах идет речь. В речи «девять» совмещается с какими-нибудь яблоками, и тогда следует, что трем детям яблок можно дать поровну. В речи число обращается в знак-сигнал, бытуя вне речи в качестве чистого отношения. Использование для общения особых знаков (не аналогичных всем другим знакам) как раз и вывело человечество на речь вместо сигнального общения посредством разного рода жестов, включая голосовые. Язык не возникает из речи; он привносится в голосовое сигнальное общение в качестве новой технологии, причем, искусственного происхождения посредством жреческого религиозного служения.