Потаенный дворец

В тот вечер они рано легли спать, а на следующий день Клодетта рассказала о причине бегства Розали. Родительская семья находилась на грани скандала, виновницей которого они считали Розали. На самом деле младшая сестра Клодетты была ни в чем не виновата. Она лишь выполнила роль курьера, передав отцу компрометирующие материалы, но родительский гнев больно ударил по ней, и она решила бежать. Розали не могла ужиться со строгими, консервативными родителями, которые требовали от нее найти подходящего мужа и угомониться. А ей совсем не хотелось размеренной жизни. Она хотела танцевать.

Наступил день отъезда. Пока Флоранс ждала такси для поездки на станцию, Клодетта подала ей сверкающий серебряный браслет с подвесками:

– Возьми его и носи постоянно. Это парный браслет. Точно такой же был у Розали. Она носила его, не снимая, и говорила, что браслет приносит ей удачу. Если найдешь аналогичный браслет, то найдешь Розали.

– Ты можешь еще что-нибудь рассказать о ней?

Клодетта выглядела бледной, словно недавняя исповедь высосала из нее силы, но глаза оставались на удивление блестящими.

– Только то, что она танцевала в парижском кабаре. Наши родители не знали. Она рассказала мне по секрету.

– Маман, мне кажется, тебе нездоровится, – сказала Флоранс. – Давай я останусь еще на несколько дней и помогу тебе.

– Не говори глупостей! – сердито отрезала Клодетта. – Я великолепно себя чувствую.

Раздражение в глазах матери вызвало у Флоранс улыбку. Она почти обрадовалась. Привычная манера разговора свидетельствовала о том, что вспыльчивость и гневливость Клодетты никуда не делись. Далеко не лучшие черты характера, позволявшие матери столько лет держаться на плаву.

– Маман, я люблю тебя, – крепко обняв мать, сказала Флоранс.

В этот момент послышался гудок подъехавшего такси.

Почти всю дорогу до Эксетера в глазах Флоранс стояли слезы, и, когда Джек встретил ее на станции, она не могла говорить. Он привез ее в Мидоубрук и спросил, не возражает ли она, если он включит радио. Флоранс молча кивнула. Это было 12 апреля. В выпуске новостей сообщили, что Франклин Делано Рузвельт, двенадцать лет находившийся на посту президента Соединенных Штатов Америки, умер от обширного инфаркта.

Флоранс была шокирована новостью. Рузвельт возглавлял страну в самые тяжелые для Америки годы и умер, не дождавшись неминуемой капитуляции нацистской Германии и грядущего поражения Японии.

– Боже! – сдавленным голосом произнесла она. – Как печально, что он не дожил до конца войны.

Джек протянул к ней руки. Флоранс не противилась его объятиям. У нее снова полились слезы. Она плакала по американскому президенту, по матери, по себе самой и Джеку, по сестрам и всему, что им довелось пережить. Она плакала по миру, где до сих пор были возможны войны и бессмысленная гибель множества людей.

Конца войны ждали со дня на день. Флоранс мотало между усиливающимся чувством облегчения и тревогой, что разгромленная Германия может преподнести неожиданный сюрприз. Джек успокаивал ее, говоря, что этого не будет. Теперь он никуда не уезжал, если не считать нескольких дней, проведенных в Дорсетшире. Но туда он поехал налегке: перочинный нож, смена белья, зубная щетка и компас. По его словам, УСО просуществует до конца года или начала следующего, а пока бóльшая часть его работы заключалась в устранении некоторых недоработок. Это был самый подробный рассказ о том, чем он занимался.

Хорошей новостью стало согласие Белинды развестись без претензий на часть Мидоубрука. Джек обрадовался, хотя и не знал, чтó заставило ее изменить позицию. Наверное, Белинда, как и многие в конце войны, стремилась начать жизнь с чистого листа. Это было мнение Флоранс.

Джек вновь заговорил о Сицилии. Задолго до принятия решения отправиться туда, задолго до намеченной даты отъезда Флоранс начала читать книги об этом острове, говорить о нем и даже видеть его во сне. Она помнила свое прежнее решение – поехать на Мальту одной, но поездка вместе с Джеком виделась ей гораздо более разумной. Думая о Сицилии, Флоранс воображала себя кем-то вроде мифических крылатых существ, летающих над залитыми солнцем зданиями и сверкающими водами моря. Во сне она босой бродила по пустым пляжам, чувствуя то теплый песок, то теплую воду, ласкающую ей ноги.

У Джека был атлас мира. Открыв страницу с картой Сицилии, Флоранс водила пальцем по очертаниям острова. Как ни странно, Сицилия почему-то тянула ее больше, нежели Мальта. Может, и Розали, привлеченная сицилийскими красотами, решила остаться на этом итальянском острове?

В библиотеке Флоранс взяла книгу сицилийских легенд и, читая, представляла их героев.

– Что ты думаешь об этом? – ткнув пальцем в иллюстрацию, спросила она, и Джек пробормотал что-то невразумительное. – Это легенда о фонтане Аретузы в Сиракузах. Я бы хотела его увидеть. Мы сможем туда съездить?

– Во-первых, если мы поедем. Пока еще ничего не решено. Сначала эта чертова война должна закончиться!

– Знаю, – раздраженно перебила его Флоранс.

Джек добродушно засмеялся: