Недостатком конфуцианства являлся сильный упор на добродетель. Хоть нас и учат, что «добродетельный человек не одинок», жизнь, посвященная добродетели не кажется слишком привлекательной. В этот момент и пришел даосизм. Даосизм представлял собой мир, в котором свободные мудрецы разгуливали по горам. «У мудреца свои странствия. Для него знания являются следствием этих странствий», – однажды сказал даосистский философ Чжуан-цзы. Даосисты видели жизнь свободную, подобно воде или ветру – кого волновала добродетель? Они любили горы, водопады и луну так сильно, что поэт Ли Бо однажды ночью утонул на прогулке на лодках, попытавшись объять луну, отражающуюся в воде. Они были странниками, которые хотели лишь отстраниться от мирской пыли и насладиться «чистыми беседами» со своими единомышленниками.
Со временем эти два противоположных образа – образованного ученого и вольного любителя природы – сошлись воедино в воплощении интеллектуала. Благодаря династии Мин родилась выдающаяся культура интеллектуалов. Она была сосредоточена вокруг инкё – хижины, в которой интеллектуалы должны были проживать в частичном уединении. Существовали четкие требования к тому, что такая хижина должна была собой представлять. Согласно советам одного писателя эпохи Мин: «Лучше всего жить глубоко в горах. Если это невозможно, то следующим местом может быть сельская местность. Следующим возможным расположением может быть пригород. Даже если вы не можете жить среди скал и долин, хижина интеллектуала должна обладать атмосферой уединения и отчужденности от обыденного мира. Древние деревья и экзотические цветы в саду; творческие произведения и книги в учебном кабинете. Обитатели такого жилья не будут замечать, как пролетают года, а гости буду забывать уходить».
Даже если вы не можете жить среди скал и долин, хижина интеллектуала должна обладать атмосферой уединения и отчужденности от обыденного мира.
Развитие культуры интеллектуалов до XV века проходило на территории Китая; Япония в это время была землей боевых искусств. Военные управляли страной из штаба при сёгунате, который назывался бакуфу («палаточное правительство»). Спустя несколько веков, когда сёгун жил в Эдо в великолепном дворце в десятки раз больше, чем императорский дворец в Киото, слово «бакуфу» продолжало использоваться в качестве напоминания о том, что страна все еще находилась под управлением военных в походных палатках.
Такого рода военный характер до сих пор проглядывается в японском обществе. Прежде чем приехать в Японию, Тревор и Иден спросили, какая их ждет жизнь в Камэока. Я ответил: «Как жизнь в армии». Мой ответ оказался правдивее, чем я ожидал. Самое первое слово на японском, которое выучил Иден в третьем классе было слово «Кирицу!» – «Смирно!» В классе школьники должны были стоять строго с руками вдоль туловища и одновременно поклониться учителю, как солдаты на поверке. Когда читаешь многие книги, написанные иностранцами, которые играли в бейсбол в Японии или практиковали дзэн, или работали на бирже, армейская дисциплина является объединяющим элементом их опыта.
Это было продемонстрировано мне наглядно, когда я помогал с переводом фотографу, который участвовал в создании книги под названием «День в жизни Японии». Чтобы создать серию книг «День в жизни…», несколько десятков фотографов отправлялись в определенные страны, чтобы сделать снимки в течение одних суток. Когда вышла книга по Японии, я увидел невероятное количество фотографий, на которых люди стояли в шеренгах: полицейские, студенты, сотрудники магазинов, предприниматели.
Таким образом, Япония кажется последним местом, где идея интеллектуализма могла бы прижиться, но к 1600-м годам многовековой период военных действий подошел к концу. Стало возможным наслаждаться свободной жизнью, а свобода является отличной почвой для интеллектуалов. Более того, она незаменима – интеллектуалы не позволят ничему встать между ними и их свободной жизнью. «Изысканная бездеятельность» Энн Флеминг и ее друзей не была простой удачей в британской классовой системе – она являлся необходимым элементом культуры интеллектуалов, как на Западе, так и на Востоке. Интеллектуалы редко становятся великими учеными, так как их любопытство отводит их в сторону от основной темы исследования, что не позволяет получить им серьезное образование. Они также редко становятся выдающимися художниками или писателями, потому что они лишены амбиции строить репутацию в обществе или финансово устраиваться. Иными словами, они являются любителями, которых китайцы называют хогаи («вне системы»). Именно поэтому о них так мало известно и их так трудно найти.