Потерянная Япония. Как исчезает культура великой империи

Первыми интеллектуалами, появившимися в Японии, были чайные мастера XVI века, упрятанные дзэн-храмами в Киото от войны и беспорядков, присущих их времени. Они взяли образ жилища инкё и на его основе создали чайные дома – ваби. Чайный дом был местом, где можно было скрыться от обыденного мира, и в нем находились произведения искусства интеллектуалов: каллиграфия в токономах, поэзия, керамика, бамбук, камень и железо. Чай пришел из дзэна, который обладал не только сильной военной чертой, но и неуважительным остроумием, которое возвращается к Линьцзи и его шокирующим и смешным обращениям к ученикам. Чайные мастера прилагали свое остроумие ко всему, что их окружало, создавая на свет мир фантастически разнообразной игры. Орибэ создавал необычные чайные чаши с закрученными, искривленными краями; Энсю удивил гостей после ливня, когда вместо того, чтобы делать композицию икэбана, вылил в токонома ведро воды.

К началу XVII века культура интеллектуалов вышла из-под зонта дзэн, и начался процесс ее расцвета. Одним из первых великих интеллектуалов был Исикава Дзёдзан, несостоявшийся военачальник, который ушел в отставку, перебрался в Киото и построил себе жилье, Сисэндо, которое существует по сей день. Его ничего не интересовало, кроме развлечений наедине с собой внутри своего жилья, и даже когда бывший Император Го-Мидзуноо приехал к нему в гости, Дзёдзан отказался выйти его встречать. Перефразируя философию Дзёдзана: «Временами я срываю цветы в саду; временами я слушаю крики гусей. Временами я сметаю опавшие листья; временами я сажаю хризантемы. Поднимаясь во восточной горе, я пою для луны; у северного окна я читаю книги и рассказываю стихи. Помимо это, я ничего больше не делаю».

Вскоре по всей Японии появились тысячи интеллектуалов, которые ничего не делали. Бездействие стоит лишь в шаге от разрушения. Сёгун основал университет при Конфуцианском храме Юсима Сэйдо в Эдо, целью которого являлось обучение наставников, которые бы научили нацию конфуцианской преданности и хорошим манерам. Ожидалось, что выпускники Юсима Сэйдо по окончании обучения вернутся в свои родные города и смогут основать академии. Однако такой подход сработал против государства, так многие из этих выпускников стали интеллектуалами, а интеллектуалы не следуют никакой системе. В свое свободное время они стали изучать древние учения синто. Вскоре они стали издавать книги, осуждающие сёгуна и призывающие к возвращению императора, таким образом закладывая фундамент для падения сёгуната. В это же время они постоянно путешествовали, обмениваясь письмами, стихами и каллиграфией.

Ожидалось, что выпускники Юсима Сэйдо по окончании обучения вернутся в свои родные города и смогут основать академии. Однако такой подход сработал против государства, так многие из этих выпускников стали интеллектуалами, а интеллектуалы не следуют никакой системе.

Среди всего этого волнения в Японию приехал Ингэн, захватив с собой каллиграфию эпохи Мин и сэнтя-китайскую чайную церемонию, которая отличалась от ваби. Сэнтя подразумевает употребление обыкновенного зеленого чая, такого, какой сейчас можно найти повсеместно, а не плотного порошкообразного чая, использующегося в японской чайной церемонии. Таким образом, китайская церемония оказалось более спокойной и удобной. В ней было минимум формальностей и максимум удовольствия; она пришлась по вкусу вновь разбогатевшим торговцам Эдо, и она охватила всю страну. Сегодня существуют десятки школ сэнтя с тысячами филиалов, а основная школа расположена при Мампукудзи.

Двумя самыми выдающимися представителями интеллектуалов Эдо были Бэйан и Босай, чьи каллиграфии я коллекционирую. Как и в Китае, японские интеллектуалы представляли собой нестабильную комбинацию двух противоположностей – ученого конфуцианства и свободного даосизма – поэтому они склонялись больше либо к одной, либо к другой противоположности. Бэйан и Босай является репрезентацией двух крайностей. Бэйан был строгим моралистом, который отказывался учить сомнительных людей, как гейши или актеры Кабуки, и в результате его высокие стандарты привлекли тысячу последователей, включая многих феодалов. Он был ярым коллекционером искусства и ученым и написал книгу каллиграфических цитат, которая по сей день является образцовой. Он писал в четком, классическом стиле каллиграфии, которому он научился у китайского торговца в Нагасаки.