Потерянные имена, чужие тени

Этого Корнелий уже не мог оставить без внимания. Раду считала, что исполнила договор, бросив невразумительную и нелепую фразу?

Корнелий же только раззадорился. Но решил докопаться до истины иным способом, более, как ему показалось, простым, чем расспросы упрямого помощника.

Следующим днем, когда и следов от болезни не осталось, а Раду отправился с очередными поручениями в город, Корнелий пошел искать Тию.

Девушка сидела на своем любимом месте в оранжерее и занималась рукоделием.

– Тию, уделите мне совсем немного своего времени? – мягко спросил Корнелий и, не дожидаясь ответа, присел напротив.

Тию с некоторым облегчением – и, возможно, несколько более поспешно, чем приличествовало случаю, – отложила шитье в сторону.

– Да, разумеется, – сказала она.

– Я хотел поговорить о Раду, – признался Корнелий. – Кое-что, недавно услышанное, меня слегка… озадачило.

Он побарабанил пальцами по белой столешнице. Удивится ли Тию? Или же она знает давно? Корнелий и понимал, что это лишь его любопытство, но остановиться не мог. Пожалуй, одно из немногих излишеств, которые он всегда себе позволял, это было удовлетворение любопытства.

Но все же надо признать, что многое, что он смог достичь здесь (до того момента когда встретил сразу две ходячих загадки) произошло только благодаря этому неуемному качеству.

– Раду мне заявил… заявил, что… боже, и звучит-то как, не повторить, – с отвращением перебил сам себя Корнелий, потом вздохнул. – Будто бы его убили охотники… те самые, как вы говорите, кукушечьи стражи. Что это он имел в виду?

Если бы он не следил внимательно за Тию, то и не заметил бы. Совсем немного дрогнули узкие плечи, и на миг Тию прикрыла глаза.

– Раду… сказал?.. Я и не думала, что он вам так доверяет, – Тию нахмурилась, прикусив губу.

Будто лишнее произнесла.

Некоторое время она молчала, опустив глаза вниз. Бесцельно теребила рукав белой рубашки, которую зашивала до разговора.

– Господин Тенда, – наконец сказала Тию, – если вы не возражаете, давайте выйдем в сад. Мне отчего-то не хочется говорить об этом здесь.

Корнелий невольно огляделся: оранжерея была пуста и тиха.

– Что ж, – сказал он, вставая, – я не против. Но вы не замерзнете?

Тию покачала головой и достала из корзины с шитьем, стоявшей у ее ног, теплую коричневую шаль.

В саду было прохладно. Осеннее солнце заливало деревья и заросшие дорожки, а слабый ветер изредка шуршал в густом покрывале опавших листьев.

Тию некоторое время шла молча, и Корнелий не торопил ее, ему казалось, что лишнее слово сейчас – и загадка Раду снова ускользнет от него.

– Раду иногда путается, и меня это страшит, – сказала Тию. – И пусть бы только эта маскировка, я понимаю, для чего она нужна. Нас не единожды спасало то, что Раду выглядит мужчиной, но он… она… и в самом деле, как мне кажется, думает, что она мужчина. И считает, будто бы тогда, год назад, его убили охотники. Не настоящие, которые за ведьмами охотились, а те, что новому королю служили, доносили, следили и убивали несогласных.

Тию вздохнула, сильнее запахнув на груди шаль.

– И дело в том, что тогда Раду действительно был убит. Только не мой брат… то есть, не она, а настоящий Раду, чье имя потом она себе взяла… И в то же время тот человек, который пришел за мной потом, был Раду. Когда я думаю об этом, мне страшно.

И вконец запутавшийся Корнелий едва расслышал тихие слова Тию «Поэтому я стараюсь об этом вовсе не думать».

– Я слушала его сердце по ночам, – понизив голос, сказала Тию. – Не могла спать, боялась и не понимала. Но сердце бьется. Его сердце бьется, и если он поранится, то идет кровь. И вы ведь медикус… вы бы поняли, правда, если бы это был неживой человек?

Корнелий мысленно застонал. Здравомыслие и рациональность Тию, к которой он было уже привык, сейчас явно дали трещину. Корнелий крепко задумался: стоит ли продолжать разговор, который начинает уходить в такие дебри?

– Вы много пережили в эту войну, верно? – спросил он мягко, меняя тему. – Вы остались только вдвоем?

– Да, – помедлив, кивнула Тию. – У нашего отца было два сына и две дочери, большое поместье и славное имя. Он был… очень тяжелый человек, вспыльчивый. Он нас воспитывал в старой манере, поэтому Раду умеет драться. А еще у отца был враг, совсем по соседству. Наш отец в смуту поддерживал не ту сторону, он и мои братья воевали… потом их казнили, а наше поместье разорили и сожгли. А его враг, напротив, поднялся высоко, да и… это его сын поступил в ведьмину канцелярию и стал охотником. Знаете, господин Тенда… я первое время думала, что даже если Раду – настоящий мертвец или упырь, то мне все равно. У меня никого не осталось на этом свете.

Больше ничего вразумительного Корнелий от нее добиться не смог. Да и то уже было чуть больше, чем он предполагал сначала. Жаль, что Тию никак не соглашалась сказать их прежние имена. «Мы потеряли их», – твердила она.

***

Вечером к Тию зашел Раду, передать кое-какие распоряжения Корнелия.

Пока Тию записывала их, Раду рассеянно поглаживал светло-голубые соцветия колокольчиков, стоявших в вазе на столике.