Потерянные слова

— Есть и другая причина, — призналась я, робко взглянув ей в глаза.

— Какая?

— Доктор Мюррей считает, что в Словаре пропущено слово.

Лиззи посмотрела на сундук и дотронулась до своего крестика. Я подумала, что она начнет нервничать, но она оставалась спокойной.

— Открывай его медленно, — сказала она. — Вдруг там кто-то завелся, кто боится света?

* * *

Всю вторую половину дня я просидела над своим «Словарем потерянных слов». Лиззи заглядывала ко мне пару раз: принесла молоко с бутербродами и с неохотой передала папе, что я себя неважно чувствую. Когда она пришла в третий раз в свою комнату, ей пришлось зажечь свет.

— Что-то я измоталась, — сказала она и тяжело опустилась на кровать, отодвинув в сторону разложенные на ней листочки. Рука Лиззи ворошила их, как опавшую осеннюю листву. — Ты нашла его?

— Что нашла?

— Пропавшее слово.

Взгляд доктора Мюррея появился перед глазами.

— Да, я все-таки нашла его, — ответила я.

Я протянула руку к прикроватному столику Лиззи и взяла листочек. Я не собиралась возвращать его доктору Мюррею. Даже если бы он не злился, я не смогла бы придумать ни одной истории, объясняющей причину его нахождения у меня.

— Ты помнишь его, Лиззи? — спросила я, протягивая ей листок.

— Зачем мне его помнить?

— Он был самым первым. Сначала я сомневалась, но, вытащив все из чемодана, я нашла его на самом дне. Помнишь, каким маленьким и одиноким он выглядел?

Лицо Лиззи просияло.

— Я помню! Ты тогда нашла булавку моей матушки.

Я взглянула на надпись «Словарь потерянных слов», выцарапанную на внутренней стороне крышки сундука, и покраснела.

— Не будем об этом, — сказала Лиззи и кивнула на листочек, который я до сих пор держала в руке. — Как доктор Мюррей узнал, что не хватает слова? Он их разве считает? Столько и чисел-то нет.

— Он получил письмо от мужчины, который хотел найти это слово в первом томе, но не нашел.

— Неужели люди ожидают найти в Словаре каждое слово? — удивилась Лиззи.

— Ожидают. И доктору Мюррею часто приходится им объяснять, почему то или иное слово не попало в Словарь. Для этого может быть много веских причин, но сегодняшний случай — особый.

Я с волнением вспоминала утреннюю драму и, вопреки здравому смыслу, не могла избавиться от чувства удовлетворения. Я стала причиной чего-то по-настоящему важного.

В глазах у Лиззи мелькнула тревога.

— Так в чем же дело? Что это за слово?

— Bondmaid, — медленно и вдумчиво произнесла я, чувствуя, как слово проходит через горло и рот. — Это слово bondmaid.

Лиззи повторила за мной:

— Bondmaid. Что это значит?

Я посмотрела на клочок бумаги. Это был заглавный листочек, и я узнала почерк папы. На нем был виден даже след от булавки, которая когда-то соединяла его с другими листочками или даже гранками. Если бы я тогда знала, что это слово уронил папа, забрала бы я его себе?

— Ну и что оно значит?

Оно имело три определения.

— Рабыня, — сказала я. — Или невольница, или та женщина, которая должна прислуживать до самой смерти.

Лиззи задумалась.

— Так это же я! — воскликнула она. — Я собираюсь прислуживать Мюрреям всю свою жизнь.

— Нет, Лиззи, к тебе оно не относится.

— Все хорошо, — сказала она. — Не расстраивайся, Эссимей. Я рада, что я есть в Словаре. Или была бы там, если бы не ты.

Лиззи улыбнулась.

— Интересно, есть там еще что-нибудь обо мне?

Я подумала о словах в сундуке. Некоторые из них я не видела и не слышала, пока не прочитала их на листочке. Большинство слов были самыми обычными, но что-то в почерке или в бумаге привлекло меня. Попадались и нелепые слова с неправильно подобранными цитатами, которые никогда бы не внесли в Словарь. Были и «одноразовые» слова, которые встречались всего в одной цитате и нигде больше. Их бы даже рассматривать не стали. Я любила их все.

Слово bondmaid было уже устаревшим, и его значение мне не нравилось. Лиззи была права: оно относилось к ней так же, как и к римской рабыне.

Я вспомнила гнев доктора Мюррея и почувствовала, как в ответ на него во мне просыпается возмущение. Этого слова не должно быть. Оно не имеет право на существование. И хотя сейчас его значение легко понять, пусть со временем оно будет неясным и непостижимым. Ему нужно стать реликвией. Рассказывать историю этого слова совсем не хотелось.

— Я рада, что оно не попало в Словарь, Лиззи, — сказала я. — Это ужасное слово.

— Может, и ужасное, но правдивое. Есть оно в Словаре или нет, но рабыни будут существовать всегда.

Лиззи подошла к шкафу, чтобы взять чистый передник.

— Миссис Би поручила мне накрыть стол к ужину, Эссимей. Мне пора. Ты можешь остаться, если хочешь.

— Останусь, если не возражаешь. Мне нужно написать письмо Дитте. Хочу его отправить завтра с утренней почтой.

— Давно пора.