Потерянные слова

От работы на кухне меня освободили, но я часто заглядывала туда, особенно когда папа работал допоздна и мне не хотелось одной идти домой. Новые шторы и живые цветы делали дом уютным, но долгими летними вечерами мне больше нравилось болтать на кухне с Лиззи, а с наступлением холодов мне казалось расточительным тратить уголь на одного человека.

— Ты не могла бы кое-что сделать для меня, Лиззи? — спросила я, когда мы вместе стояли у раковины.

— Все что угодно, Эссимей. Ты же знаешь.

— Не могла бы ты помочь мне собирать слова? — спросила я, искоса взглянув на ее реакцию. Лиззи стиснула зубы, и я поспешила добавить: — Не из Скриптория.

— Где же мне их брать? — спросила Лиззи, не отрывая глаз от картофеля, который чистила.

— Везде, где ты бываешь.

— Мир непохож на Скриппи, Эссимей. Слова не валяются под ногами в ожидании, когда их подберет какая-нибудь проворная девочка, — Лиззи посмотрела на меня и улыбнулась.

— В том-то и дело, Лиззи. Я уверена, что существует много слов, которые никогда не были написаны на бумаге, и я хочу их записать.

— Зачем?

— Я думаю, они не менее важны, чем те, которые собирают доктор Мюррей и папа.

— Еще как важны, — начала Лиззи, но осеклась. — Я хотела сказать, что, конечно, они не менее важны. Мы произносим их, потому что ничего лучше не знаем.

— Я так не думаю. Иногда правильные слова не совсем уместны, поэтому люди придумывают собственные или используют старые на свой лад.

Лиззи рассмеялась.

— Люди, с которыми я общаюсь на Крытом рынке, понятия не имеют, что такое правильные слова. Они и читать толком не умеют, вот и стоят разинув рот, если какой-нибудь джентльмен остановится поболтать с ними.

После того как мы почистили весь картофель, Лиззи стала резать его пополам и складывать в большую кастрюлю. Я вытерла руки теплым полотенцем, висевшим у печи.

— К тому же, — продолжила Лиззи, — негоже служанке водиться с людьми, которые злоупотребляют пикантными словечками. Что подумают о Мюрреях, если кто-нибудь услышит, как я сквернословлю в свободное от работы время?

В своем воображении я уже нарисовала кучу слов, которая будет настолько большой, что для нее понадобиться новый сундук, но без помощи Лиззи мне даже лентой будет нечего перевязывать.

— Лиззи, ну пожалуйста. Не могу же я бродить по Оксфорду одна. Если ты не поможешь мне, придется вообще отказаться от этой затеи.

Лиззи разрезала последнюю картофелину и повернулась ко мне.

— Даже если соглашусь, у меня получится подслушивать только женщин. Мужчины, в том числе и те, что работают на баржах, прикусывают язык с такими, как я.

Тут у меня появилась новая мысль.

— То есть ты считаешь, что есть слова, которые используют и понимают только женщины?

— Наверное.

— А пример могла бы какой-нибудь привести? — спросила я.

— Передай мне соль, — попросила Лиззи, снимая крышку с кастрюли.

— Ну можешь?

— Думаю, что нет.

— Почему?

— Некоторые я не хочу говорить тебе, а другие не смогу объяснить.

— Может, я могла бы пойти с тобой по делам и сама подслушать разговоры? Я не буду тебе мешать, просто буду слушать и, если мне попадется интересное слово, его запишу.

— Может быть, — сказала Лиззи.

* * *

По субботам я начала вставать пораньше, чтобы идти с Лиззи на Крытый рынок. В моих карманах лежали листочки и два карандаша, а я ходила за Лиззи, как барашек за Мэри[30]. Мы начинали с фруктов и овощей, чтобы успеть купить самые свежие. Потом отправлялись в мясную лавку, рыбный магазин, пекарню и к бакалейщику. Обходили ряд за рядом, заглядывая в окна магазинчиков, где продавали шоколад, шляпы или деревянные игрушки. Напоследок мы посещали маленькую галантерею. Лиззи иногда покупала себе новые нитки и иголки, а я чаще всего возвращалась домой разочарованной. Торговцы были дружелюбными и вежливыми и использовали заурядные слова.

— Они хотят, чтобы ты потратила у них свои денежки, поэтому не рискуют поранить твои нежные ушки, — объяснила Лиззи.

Изредка я улавливала непонятные слова, когда мы проходили мимо торговца рыбой или мужчин, разгружающих тележки с овощами, но Лиззи отказывалась спрашивать их значение и мне не разрешала.

— Если так будет продолжаться, Лиззи, я никогда не наберу слов.

В ответ она пожимала плечами и шла дальше по рынку своей проторенной дорожкой.

— Наверное, мне придется и дальше спасать слова из Скриптория.

Лиззи сразу же насторожилась, на что я и рассчитывала.

— Но ты же не станешь?.. — начала она.

— Не знаю, смогу ли я себя сдерживать.

Лиззи долго смотрела на меня, потом сказала:

— Давай посмотрим, чем сегодня торгует старая Мейбл.

* * *

Мейбл О'Шонесси притягивала и отталкивала одновременно, как две стороны магнита. Ее лавка была самой маленькой и скромной — два деревянных ящика, поставленных бок о бок, были завалены найденными на улице вещами. Обычно Лиззи водила меня другой дорогой, и долгое время Мейбл была для меня мимолетным призраком из острых костей, грозящих порвать тонкую сухую кожу, и в рваной шляпе, едва прикрывающей проплешины на голове.

Когда мы подошли близко, стало ясно, что Лиззи и Мейбл хорошо знакомы.

— Мейбл, ты сегодня ела? — спросила Лиззи.