Потерянный рай

Я повернулся к Озеру, да так и замер, оцепенев и онемев. У меня не было сил пошевелить ни единым мускулом, даже губами. Я понимал, что сейчас произойдет: Волна, этот гигантский зверь с когтями и клыками, который валил наповал и размалывал все на своем пути, одним ударом убьет нас, а затем его волны нас поглотят. И наше судно нам никак не поможет, оно не выплывет на поверхность, оно вообще не поплывет, потому что еще прежде будет разрушено, искорежено, уничтожено непомерной по силе Волной; от него останутся одни щепки.

Я услышал голос Нуры:

– Ноам!

Вырвав меня из оцепенения, она указывала куда-то вниз, на широко шагающую по тропе фигуру. По черному плащу в ней можно было узнать Тибора.

– Это папа!

Вот тайна человеческого сознания! Вместо того чтобы ожидать Волну, то есть смерть, мы ждали Тибора. Мы вытеснили опасность. Опоздание Тибора затмило нам мысль о близости нашей погибели. Счастливое обстоятельство! Мы больше не задумывались, выдержит ли наше судно Волну, – нас волновало, успеет ли Тибор взойти на корабль.

Я больше не колебался: я бросился ему навстречу, вырвал из его рук охапку мешков, замедлявших его движение, и вместе с ним поспешно вернулся на корабль.

Взойдя на палубу, Тибор с облегчением ощупал свои котомки, которые я опустил прямо на пол.

– Мне удалось спасти самые важные травы и снадобья, а заодно и мои рабочие инструменты. Они нам пригодятся.

Нура радовалась; забыв о сдержанности, она крепко обняла отца и гладила его волосы. Я помрачнел: они считают, что победили, хотя через несколько мгновений умрут.

Барак по-прежнему призывал Дерека сдвинуться с места. Однако добился только, чтобы тот, позеленевший от испуга, приоткрыл глаза и затряс головой, давая понять, что спускаться не намерен.

Прямо на нас надвигалось неизбежное. Последний великий вал приближался к нашей деревне. Наверняка сейчас он нас уничтожит. С чего бы воде вдруг просочиться под наше судно и приподнять его: она нанесет нам лобовой удар и превратит в пыль.

Все завопили.

Ничего не поделаешь. Мы были всего лишь зрителями катастрофы. Мы ожидали оглушительного треска, после которого от нас останутся одни ошметки. Конец принесет нам избавление.

Обрушившись на нашу деревню, Волна встретила препятствия. Рельеф местности оказал ей сопротивление. По обеим холмистым сторонам она наталкивалась на твердые выступы, что создало соударения, откатные волны; другая волна, слева, смяла ее сбоку; то же самое произошло справа. Волны преломлялись, сталкивались. Мы, беспомощные, оглушенные, присутствовали при сражении этих огромных масс воды, которые бились одна о другую, при каждом столкновении становились выше, а потом тяжело обрушивались на нижние. Эта борьба обретала титанический масштаб. Валы раздирали друг друга.

Нашу опушку захлестнуло боковое течение, закружилось по ней, после чего в страшном скрежете водяной вал сотряс наше судно, покачнул его, поднял…

Завертевшись, мы оказались возле дерева, на котором укрылся Дерек.

– Прыгай!

Барак распахнул руки. Воодушевленный его жестом, Дерек отпустил ствол, за который цеплялся, и бросился в пустоту.

Барак принял его прямо на грудь и среди разбушевавшейся стихии разразился счастливым смехом, после чего, прокашлявшись, зычно крикнул:

– Гляньте, что за диковинную птицу я спугнул из гнезда!

Едва он успел договорить, как Дерек лишился чувств. Барак устремился в дом, уложил его на койку и привязал, чтобы тело не болталось в ней и не стукалось во время качки.

Грозная неукротимая Волна продолжала свой путь, а мы отныне стали ее частью. Порывы ветра создавали вокруг нас пенные воронки, волны неистовствовали. И все же, неотступно боясь, что наше судно треснет и пойдет ко дну, мы плыли. Как бы силен и постоянен ни был наш страх, что нас поглотят разбушевавшиеся воды, мы плыли. В этом хаосе, вибрациях и смятении мы обрели свое временное пристанище.

Нас сопровождали четыре плавучих дома поменьше. Они не имели управления, не могли выбрать себе курс, остановиться, однако, юркие, проворные, они держались на поверхности. Мы заклинали небытие! Вместо того чтобы думать о многочисленных умерших, разрозненные и искромсанные останки которых были разметаны Волной, я радовался при виде уцелевших. Мы приветствовали друг друга, радуясь, что начинаем наше путешествие вместе.

А Ветер и Волна схватились насмерть. Они затеяли свирепую, ожесточенную битву, жертвами которой становились мы. Они состязались, кто сильнее измучает нас: Волна – швыряя нас с гребня в пучину, с пика в долину, а Ветер, разъяренный преградой, которую выставила ему Волна, в гневе на нее свистел, издевался, колошматил и с пронзительного стона срывался на злобный окрик, норовил снести с наших домов крышу, ставни, обшивку, нас самих. И не было управы на две эти неистовые стихии.

Я приказал Тибору, женщинам и детям укрыться внутри. Нура отказалась. Я настаивал:

– У нас не хватит веревок, чтобы привязать вас всех. На палубе останемся только Барак, Влаам и я.