Потом была победа

Орехов присел возле немца, соображая, с какой стороны прилетела к нему пуля.

Стреляли из глубины леса, где топорщилась буреломная ель.

Орехов кинулся туда и увидел воронку от разрыва гранаты. Рыжий мох вскинут на корни, торфяная выемка уже залита водой. Увидел след в примятом брусничнике и по нему метрах в десяти нашел Валю.

Она лежала ничком, уткнув голову в россыпь синюх — ярких лесных цветов, синих с желтенькими крапинками. Лапчатые, как у папоротников, листья мягко обнимали ее лицо.

Спина и бок были залиты кровью. Загустевшей, спекшейся, неживой.

У Николая закружилась голова и ослабли ноги: «Убита». В глазах встал зеленоватый туман, и почему-то подумалось, что жестоко зарывать покойников в сырую холодную землю, где к ним приползают черви.

Убита Валя… Погублена радость. Жданная долго и встреченная в такое неуютное время. Оттого она была во сто крат дороже. Теперь ее отняли. Большая радость или малая, с крохотную ли былинку, но ее уж не воскресить…

Николай снял пилотку и бережно приподнял обвисающее тело. Рука скользнула по груди, и он не поверил сам себе.

Он ошалел от радости, когда ощутил едва уловимое биение сердца, когда, припав щекой к запекшимся губам, почувствовал неприметное дыхание.

Валю Николай принес в медсанбат. Ногой отмахнул полотнище палатки, где Евгения Михайловна делала очередную операцию. Не обращая внимания на сестру, которая пыталась его задержать, он положил Валю на носилки возле стола.

— Доктор, спасите ее… Спасите ее, Евгения Михайловна!.. Майор Долинина приказала Орехову немедленно выйти из операционной.

Николай сел у брезентовой стенки, отделявшей от него Валю. Он дождался, когда из палатки вынесли прооперированного солдата, услышал, как Валю положили на стол, как застонала она и попросила морошки.

— Хлороформ, — распорядилась Евгения Михайловна.

В сотне метров от палатки молчаливые солдаты копали братскую могилу для раненых, расстрелянных немцами. Плакали сестры, обходя длинный ряд тел, лежащих на затоптанной траве.

Николаю тоже надо было подойти к убитым, постоять минуту-другую. Но он не смог сделать шагу от палатки, где оперировали Валю. Каменно застыл он у входа, стиснув, как опору, в кулаке шершавый грубый брезент.

ГЛАВА 21

За Березиной полк Барташова, на ходу принявший пополнение, свернул на лесной проселок.

На картах в той стороне были наляпаны зеленые пятна лесов, перемешанные с топографическими значками болот. Кое-где были прочерчены извилистые линии лесных дорог, и на их перекрестках паучками приткнуты кружочки деревень.

Еще там были немцы. Ими был набит «котел» — лесной треугольник между сомкнувшимися клиньями Первого и Третьего Белорусских фронтов и основанием — изломанной линией Второго Белорусского фронта, который неумолимо катился на запад.

Где-то в этом треугольнике бродил по лесам штаб окруженной немецкой группировки с генералами, высшими офицерами, отдавал по рации приказы, пытался собрать в кулак разрозненные части и вырваться из окружения.

Фронт, как говорил разведчик Петухов, шел кренделем. Где конец, где начало, понять иной раз было невозможно. Деревни, которые проходил полк, случалось, на следующий день занимали немцы. Порой стрелковые роты двигались без выстрела, а тылы отбивали атаки автоматчиков. Бывало, что солдаты, измотанные боями и маршами, валились как снопы в какой-нибудь деревенской избе, а рядом, на сеновале, располагались такие же усталые, измотанные до лютости немцы.

Полк Барташова получил задание очистить лес южнее шоссе.

В первый же день боевое охранение головного батальона наткнулось на сотню немцев. Едва увидев русских, они без единого выстрела вышли на дорогу с поднятыми руками.

Охранение в составе десяти автоматчиков приняло их в плен. Лейтенант, командовавший охранением, усадил немцев на пустоши возле дороги и сам пошел дальше. Когда к пустоши подошел батальон, немцев было уже сотни три. Два автоматчика, оставленных лейтенантом для охраны, варили в холодке картошку, сообразив, что никому из пленных не придет в голову удрать обратно в лес. Набегались они уже досыта. Насиделись по ольшаникам да ивнякам, покормили комаров, наголодались. Страху натерпелись на десять лет вперед.

Но не все немцы были такими напуганными. В лесных чащобах, на дорогах, на окраинах глухих деревень вспыхивали отчаянные схватки. Заливались автоматы, ухали гранатные разрывы, частили винтовки.

Подполковник Барташов высылал во все стороны дозоры, обшаривал поисковыми группами каждый лесок, каждую болотину, каждый овин на отшибе.

Три дня назад подполковник Барташов послал Орехова в дальний поиск. Надо было разведать, не скрывается ли группировка противника в лесу, через который должен пройти полк, и цела ли на болоте гать.

— Наткнетесь на немцев, немедленно возвращайтесь. Немцев не встретите, разведайте дорогу через болото и ждите подхода Сиверцева. Покажете ему путь, — приказал командир полка.