Потомок Святогора

Ивана сняли с коня и положили на снег лицом вверх. Жизнь еле теплилась в нём.

— Ванюша! Родной! Не умирай! Я буду любить тебя крепко-крепко, только тебя буду любить, милый мой! Не умирай! — рыдала девушка, как будто своей страстной мольбой могла спасти его от смерти. И, словно услышав эти запоздалые слова любви, Иван неестественно широко раскрыл уже отрешённые от всего земного глаза, сильно и прерывисто задышал. Но это длилось недолго. Вздохнув глубоко ещё раз, Иван затих, открытые глаза застыли.

— Как же я раньше не разглядела тебя, милый! — билась над ним Варвара. — Я! Я виновата в твоей гибели!.. — Сердце её разрывалось от первого в жизни горя.

Демьян попытался успокоить девушку:

— Не убивайся, отойди! Дай хоть глаза ему закрою. Нельзя покойнику долго смотреть на небо.

Варвара поднялась — и ратник отшатнулся, поражённый её взглядом. Взгляд этот был пронзителен и безумен. Жалобно кривя рот, девушка вдруг улыбнулась и пошла прочь.

— Ты куда? Что с тобой, милая?! — побежал за ней Демьян.

Варвара повернулась и, приложив палец к губам, тихо произнесла:

— Тссс! Не смей называть меня милой. Милой меня должен называть только Ванюша. Я к нему иду. Когда-то он за мной ходил, а теперь я за ним всю жизнь ходить буду. И прощения непрестанно буду просить, пока не простит он меня, неразумную...

— Да что ты, Варя! Иван мёртв! Вон он лежит! — попытался остановить несчастную один из дружинников.

— Не-ет! Это не Иван! Иван там! — показала Варвара пальцем на небо. — Он там. — Лицо её вновь исказила гримаса. — Ва-ня-я! — жалобно протянула. — Миленький мой!.. — К ней, видимо, возвратилось сознание. — Ты заступился за меня и сложил свою буйну головушку... Какая ж я дура! И почему же, проклятая девка, не оценила твоей любви!.. — И снова потянулась к трупу со страшным, запоздалым раскаяньем.

— Не трогайте её, — шепнул товарищам пожилой дружинник. — Пускай поплачет, от слёз легче становится...

Князь Липецкий был в беспамятстве: в сражении он получил удар булавой по голове, и не татарин его ударил, булава — не их оружие. А ранил Святослава прорвавшийся в стан князя, как показалось, свой, русский. А потом, резко развернув коня, умчался. Святослав Иванович стал медленно валиться из седла, его подхватил Долмат и окружили дружинники. Враги уже прорвались в город, и на улицах шёл кровавый бой.

— Что будем делать, Гаврила Василия! — отбиваясь от наседавших татар мечом, крикнул боярину Космачу тиун Агафон. — Город не удержать, и князь ранен!..

Космач бешено сверкнул глазами:

— Ты что спрашиваешь, песов сын?! Спасай князя! Бери людей и уходи с ним немедля, а мы прикроем!

Агафон молнией метнулся к сражающейся княжеской охране. Там гридни стали в круг возле сидящего на коне, но бесчувственного Святослава, которого придерживал Долмат. Но, обороняя своего господина, они не знали, что дальше делать. Агафон что есть мочи крикнул:

— Долмат! Увози князя в безопасное место, подальше за город! Нам не усто... — и, сражённый, рухнул на землю.

Но Долмат услышал последний приказ тиуна.

— Егор, Володей! — скомандовал он двум дюжим гридням. — Сажай князя на моего коня впереди меня!

— Дык двоих не выдержит! — возразил Егор.

— Сполняй и не рассусоливай! — рассердился Долмат.

Егор с Володеем послушались. Конь присел и захрапел, но выдержал.

— Окружай меня! — велел Долмат. — Уходим...

Плотным кольцом в несколько рядов, отражая атаки врагов, воины князя Липецкого двинулась к воротам. Пробились, но потери дружины были велики. Когда приблизились к лесу, в сёдлах осталось не более двух десятков бойцов. При въезде в лес Долмата с князем пропустили вперёд, и половина дружинников, не сговариваясь, развернули коней, готовясь встретить погоню. И они до конца выполнили свой долг, все полегли, но врага задержали. Долмат же, петляя, уходил тайными тропами в чащу. Лёгкая позёмка заметала следы беглецов. Наконец, поняв, что погоня уже не страшна, Долмат приказал спутникам спешиться. Быстро поставили небольшой походный шатёр и укрыли в нём князя от холода.

— Евтей, — обратился Долмат к одному из дружинников. — Скачи в Онуз, посмотри, не осадили ли его татары. Может, нам туда податься?

— Да навряд... — с сомнением пожал плечами Евтей и ускакал.

Князь же всё был без памяти. И голова вроде цела — ни синяка, ни шишки, ни царапинки, а сознание не возвращалось. Над ним колдовал знахарь Симон.

— Ничего-ничего, — бормотал он. — Князь — витязь сильный, выдюжит. Главное, сердце бьётся...

Через некоторое время вернулся Евтей.

— Онуз осаждён со всех сторон, — буркнул он. — Наши держатся стойко. Я близко подъезжал к татарскому войску, оно почти у стен. Я даже разглядел князя Александра. Он защищается толково...

— Ударим сзади? — вгорячах предложил Долмат.

— А князь? — возразил Евтей.

— Егор, Володей и Симон отвезут его в укромное место, а мы о восемь конь двинем татарам из лесу по затылку.

— Велика будет подмога! — хмыкнул Евтей.

— А князя куда везти? — спросил Егор.