Потрясти сахарное дерево (ЛП)

Ты тоже умршь? — спросил он.

Нет, — сказал я, снова солгав.

Я не понимаю, потому что я тупой.

Не говори так!

Это правда, — настаивал он. — Я тупой! Очень-очень тупой!

Ты маленький мальчик. Ты ещ многого не понимаешь, но когда-нибудь поймшь,

когда станешь старше и больше. Когда я был маленьким, как ты, умерла моя

бабушка, и я тоже не понимал. Твоя бабушка сказала мне, что она отправилась на

небеса и говорит с Иисусом.

Иисус позаботился о ней?

Да, — сказал я. — Теперь он позаботится и о твоей маме. Она больше не будет

больна. Он убедится, что с ней вс хорошо. Теперь тебе не нужно за не переживать.

Когда-нибудь мы тоже отправимся на небеса и поговорим с Иисусом, и мы снова

увидим е, и она будет в порядке.

На его лице отражалась сосредоточенность, пока он думал об этом.

Ладно, — наконец сказал он. — Но я по ней скучаю.

Я знаю.

Она скучает по мне?

Знаю, что скучает, милый.

Я сел на диван и притянул его ближе. Он положил голову на мо плечо и начал

тихо плакать. Его слзы быстро стали растерянными, полными боли, замешательства и

обиды.

"Лучше наружу, чем внутрь" — было моим девизом, так что я дал ему поплакать

и не вмешивался. Видя, что он испытывает такую боль, я тоже немного поплакал, и

вот так нашла нас моя мать спустя сорок минут, когда зашла через переднюю дверь в

квартиру и посмотрела на нас обеспокоенным, тревожным взглядом.

Она села в кресло, и Ной подошл к ней, как маленький мальчик, которым он и

был, забрался на колени и потянулся за милостью, зарываясь лицом в е грудь.

— Ты рассказал ему? — спросила она.

— Конечно. Я приготовлю нам что-нибудь на ужин. Когда он успокоится, может

быть, ты сможешь его искупать. Он весь день играл с Кики и чуток воняет.

— Тебе следует разрешать ему принимать ванну самому.

— Обычно я так и делаю, — сказал я, — но вместо того, чтобы просто говорить

ему, что ты любишь, заботишься о нм, и будешь рядом в этот болезненный, сложный

период его жизни, почему бы не показать? Почему бы не показать все нелепости своей

любви, а не притворяться, что ты действительно его любишь?

Сарказм в мом голосе был болезненно очевидным.

— Прости, — сказала она. — Я обещала себе, что не буду с тобой ругаться.

— Тогда не ругайся.

— Проблема в том, что ты такой же, как я.

— Сомневаюсь в этом, — ответил я.

— Во многих смыслах мы похожи, — сказала она. — Ты всегда знаешь, чего

хочешь, и не знаешь, как уступить. И, конечно же, ты осмотрительный.

Я собирался сказать, что это неправда, но на самом деле так и было. Я был

осмотрительным и никогда не уступал.

— Это значит, что ты не знаешь, как уступать? — спросил я.

— Я учусь. А ты?

— Если бы я не научился находить компромиссы и уступать, вы все уже давным-

давно сожгли бы меня заживо. Я вс ещ должен быть начеку.

— Так ты себя чувствуешь?

132

Потрясти сахарное дерево. Ник Вилгус

— Ну, да, — сказал я. — Это у меня разбита губа.

— Как она?

— Покупатели продолжают спрашивать, кто меня избил.

— Что ты говоришь?

— Я говорю им, что это сделала моя мама, потому что я сказал, что е жареная

курица на вкус как из KFC.

Она рассмеялась против воли.

— За это я бы тебя ударила, — согласилась она.

Ной уже затих, засунув в рот большой палец. Мама, заметив это, нахмурилась.

— Не бери в голову, — сказал я. — Он делает так, когда расстроен.

— Но ему почти десять!

— Не бери в голову, мама. Ради Бога!

— Ладно, — сказала она. — Возможно, тебе лучше знать.

Не думаю, что когда-нибудь слышал, чтобы она такое говорила.

— Кайлу передали в «Мортимер», — тихо добавила она, ссылаясь на похоронное

бюро «Мортимер» в Нью-Олбани.

— Ты идшь со мной?

— Да, — просто сказала она.

— Е отец будет зол.

— И пусть, — ответила она. — Я бы и в носу не поковырялась ради этого

мужчины.

— Думаю, Ною пора спать, — сказал я.

Я передвинул его, чтобы он мог растянуться на диване и уснуть, положив голову

на колени моей матери. Его глаза казались особенно тмными от слз. Я включил

вентилятор.

— Я принесу подушку, — сказал я.

— Я просто посижу здесь с ним, — ответила она, гладя его по волосам. — Как он

вс воспринял?

— Очень расстроился.

— Почему?

— Я не знаю.

— Он ведь не знает е.

— Его это не волновало, пока он не пошл в школу и не понял, что у других