Потсдамская конференция. Как решалась послевоенная судьба Германии и других стран Европы

Русские исходили из цифр от 20 миллиардов, первоначально запрошенной суммы, до 18 и даже 16 миллиардов. Они настойчиво продолжали утверждать, что без конкретного указания взятых на себя обязательств Советский Союз не получит необходимой суммы репараций. Поставки из западных зон, особенно тяжелого оборудования из Рура, будут оцениваться самими западными союзниками и немцами, которые могут представить неверные данные. Говоря прямо, русские заявили, что без твердой «установочной метки» план репараций — вовсе никакой не план, а возможно, прямой обман.

На что Бирнс и Иден (а также Бевин) отвечали снова и снова, что фиксированная окончательная сумма приведет в дальнейшем к большим осложнениям, потому что существует столько привходящих факторов, которые не дают сделать прогноз относительно будущего Германии. Бирнс заметил, что для него остается загадкой, откуда русские взяли свои оценки репарационных выплат, ведь была уничтожена большая часть немецкой собственности. На ближайшее время именно Соединенные Штаты должны стать поставщиком продовольствия в Германию, а не наоборот. Также Иден подтвердил, что проблема, с которой столкнулись британцы в Руре, — это найти средства предотвратить голод, поскольку советское правительство не было готово послать туда продовольствие и другие запасы. Поэтому родилась идея наладить бартер: оборудование из Рура поставлялось в обмен на продукты питания, уголь и другие товары с востока.

Была достигнута договоренность, что немцы должны были оплачивать меньшую часть из репарационных сумм, поставляя товары в течение ближайших десяти лет. Но при более внимательном рассмотрении сложившегося положения американцы и британцы поняли одну важную вещь. С целью помочь немцам выполнить взятые ими на себя обязательства в торговле им позволили сохранить производственный потенциал, достаточно значительный, согласно произведенной оценке, который немцы могли использовать, при ослаблении контроля, для производства оружия. Германия в таком случае могла стать важным союзником кого-либо, кто вынашивал агрессивные планы. По этой причине от такого рода поставок отказались. Против такого решения русские, казалось, не возражали. Они были больше заинтересованы в поставках машин и различного оборудования, с помощью которого они могли производить все необходимое для себя, а не получать готовую продукцию из Германии.

Американцы постарались дать твердое определение того, что под вывозимыми из Германии товарами понималось как «реституция» и «военные трофеи», в отличие от репараций. Русские добивались того, чтобы как можно большая часть продукции подпадала под определение трофеев, поскольку их страна была, по их словам, разграблена немцами «почти до последнего гвоздя и последней нитки». По мере приближения конца конференции мнения и пожелания по этим вопросам были столь же различны, как и в ее начале. Но когда был принят план взимания репараций, согласно которому каждая из сторон получала в основном репарации в своей зоне оккупации, потребность в этих двух вышеупомянутых определениях отпала, и конференция уже не возвращалась к этому вопросу.

Это изменение в предложенной схеме взимания репараций, гарантировавшее ее надежность, было решающим. Американцы и британцы приехали на конференцию с уже принятым планом, считая его наилучшим и легко выполнимым. Предполагалось, что репарации, предназначенные для выплаты каждой из трех держав, должны быть предъявлены Германии в целом. Однако в процессе дискуссий они от этой идеи отказались, считая, что это будет во вред западным союзникам, так как русские вывозили так много заводов со всем оборудованием из всех районов большого Берлина и Восточной Германии, что оставалось мало средств для выплаты репараций Западу и для поддержки немецкой экономики. По этой и другим причинам они решили, что от их предложения получать репарации с Германии в целом следует отказаться.

Бирнс открыто заявил о новом подходе в информационной беседе с Молотовым утром 23 июля. Он предложил изменить первоначальный план и возложить взимание репараций с Германии на каждую зону оккупации. При этом можно было бы заключить дополнительное соглашение по обмену продукцией между зонами. Например, оборудование для торговли из западных зон обменивалось на продовольствие и уголь из советской зоны. Русские были против подобного изменения и предложили компенсировать ту продукцию, что они уже вывезли из своей зоны, снижением своих требований с 10 до 9 миллиардов. Они заявили, что собственность, приобретенную поляками на переданной им территории, следует считать в качестве польской части репараций. Они настаивали на том, что для них крайне важно получить фиксированную часть репараций из Рура, так как, по их информации, только малая часть промышленных мощностей Рура — от 10 до 15 процентов — была разрушена. Русские продолжали придерживаться мнения, что если бы в этом вопросе была проявлена воля, то для Германии было бы вполне возможно пойти навстречу их требованиям по репарациям.