Потсдамская конференция. Как решалась послевоенная судьба Германии и других стран Европы

Это было новой американской уступкой, пойти на которую было тяжело, потому что это означало окончательное отторжение от Германии этой ее части. Молотов не сказал сразу, что советское правительство не считало предложение достаточным. Вместо этого он указал на тот факт, что поляки настаивают на сохранении за ними административного управления также территорий между реками Восточная Нейсе и Западная Нейсе. Бирнс признал это. Он подчеркнул, что его предложение никак не означает, что Польше не передадут другие территории. Решение будет принято на мирной конференции. Президент попросил Молотова передать его предложение маршалу Сталину. Молотов ответил, что сделает это.

Следует сказать, прежде чем перейти к рассказу о других темах этой беседы с Молотовым, состоявшейся утром 29 июля, что простуда Сталина не помешала ему принять Берута вечером того же дня. Если доверять дневниковым записям Миколайчика, Сталин хотел хоть чем-то ответить на стремление американцев достигнуть соглашения. По-видимому, он попытался убедить Берута быть довольным тем, чего удалось достичь, получив немногим меньше, на что рассчитывал. В дневнике приводятся слова Сталина, который говорил своему собеседнику, что американцы «представили свое предложение о границах, проходящих по Восточному Нейсе и Одеру, включая Штеттин». Генералиссимус спросил, в связи с тем что американцы в чем-то уступили, не следует ли и полякам в ответ сделать нечто подобное и согласиться, например, «на границу по реке Квиса вместо Западной Нейсе». Далее в дневнике читаем: «После консультаций с экспертами было решено, что мы [поляки] должны, возможно, согласиться не только на Нижнюю Нейсе, но и при этом принять во внимание водораздел между Квисой и Западной Нейсе. Мы лишаемся некоторых источников водоснабжения, но это не скажется на промышленности Силезии».

Что же касается пересмотренного американского плана о репарациях, который Бирнс просил Молотова рассмотреть, то у советского министра не возникло во время разговора никаких возражений в принципе. Но он хотел знать, на какую часть тяжелого оборудования, вывозимого из Рура, его страна могла рассчитывать (в дополнение к тому, что уже находилось в советской зоне). Бирнс сказал, что это составляет У₄ часть всех репараций. Молотов в ответ на это возразил, что 7 часть от неизвестного количества оборудования означает очень мало. Для того чтобы получить твердое обязательство, он должен выразить его в определенной заранее денежной сумме или физической величине, например 2 миллиарда долларов или 6 миллиардов тонн. И получат ли его русские без компенсации или поставят взамен продукцию из восточных областей? Эти вопросы были оставлены на конец переговоров Молотова с Трумэном и Бирнсом. Но затем во всех этих бесконечных разговорах о репарациях уже не поднимался вопрос о концепциях, а все свелось к необходимости сделки по принципу «сколько».

Или письменное сообщение о переговорах между поляками и Сталиным вечером 29 июля неверно и ошибочно, или американцы не были о нем информированы. В любом случае, переговорив с Эттли и Бевином, они решили пойти на уступки. Они усовершенствовали свое предложение о польской границе и прояснили свое предложение о немецких репарациях. И они ввели третий элемент в соглашение: согласие советской стороны на новый вариант положения, который облегчал заключение мирного договора с Италией и ее принятие в ООН.

Во время второго разговора с Молотовым 30 июля, перед самым началом очередного заседания министров иностранных дел и в присутствии только переводчиков, Бирнс передал свое пересмотренное предложение. Молотов остался доволен американским меморандумом в части вопроса о новой польской границе.

В отношении вступления Италии в ООН Бирнс объяснил, что он пытался достичь компромисса между британскими и советскими представителями. При первом знакомстве с текстом Молотов заметил, что, хотя он и не может высказаться сейчас окончательно по данной теме, он полагает, что предложение вполне приемлемо.

Затем Бирнс перешел к этому, как он называл его, «самому сложному» из всех вопросов — о репарациях. У него были на этот счет новые соображения. С ними, прояснил он ситуацию, все еще не были согласны британцы. Как уже говорилось, основным источником репараций для Советского Союза должна была стать его зона оккупации. Однако русские также имели право получать, без всякой оплаты, 15 процентов такого промышленного оборудования из Рура, которое не является необходимым для нормального функционирования мирной экономики Германии, и еще 25 процентов по эквивалентной цене продовольствия, угля и другой продукции.