Поцелуй чудовища

— Ключи! — зловещим шепотом произнес Вадим. От злости у него покраснел нос, он пробормотал пару таких сочных и витиеватых матов, что Олечка невольно покраснела. — Мара принесла ключи от твоей квартиры. Не хотела с тобой пересекаться, отдала мне. Я их кинул в стол и забыл, — Вадим густо покраснел, вспоминая причину своей забывчивости. — Сейчас вспомнил, полез — а их нет! Я все обыскал, а их нет, понимаешь?! Весь стол перерыл!

— Ты… ты сейчас серьезно?! Ничего не выдумываешь? И не путаешь?

Вадим уничтожающе посмотрел на Глеба.

— По-твоему, — произнес он, — я дебил? Или актер погорелого театра, или склеротик? Ну ладно склеротик — но не такой же степени! Да я все перерыл — нет их. Ты понимаешь, — многозначительно произнес он, глянув на Олечку, — что это значит? Ну, не бывает таких совпадений.

Глеб расхохотался, несмотря на неприятную, в общем-то, ситуацию, расхохотался так, словно тяжкий груз упал с его плеч.

— Говнюки, — недобро пробормотал он, адресуя ругательство тайным недоброжелателям, щуря глаза. — Каковы скоты мстительные. Ты точно все обыскал?

— На три раза! На три раза, каждый ящик!

— Вот кому это было нужно, а? Кто вообще посмел? Думаешь, наши?

Вадим пожал плечами.

— Да кто еще, раз точно знали куда лезть. И когда лезть, — Вадим многозначительно сделал эффектную паузу. — Он точно знал, что тебя дома не будет. И Ольги не будет. Все просчитано.

— Что происходит?! — спросила Олечка испуганно, понимая, что мужчины что-то не договаривают. — Что случилось?!

Глеб засмеялся — абсолютно счастливо, словно речь шла не о пропаже ключей от его дома, а о какой-то мелочи, пустяке, — снова и крепче обнял ее.

— Да ерунда, — беспечно ответил он. — Пропало… кое-что.

— И ты подумал на меня?! — с обидой вспыхнула Олечка, тут же сложив два и два. Но Глеб не позволил ей отстраниться, обхватив ее и рассмеявшись абсолютно счастливо, беззаботно, во все горло.

— Нет, ну что ты, — произнес он с нежностью, заглянув в ее обиженные глаза, ласково коснувшись ее щеки. — Просто эта вещь. то, что украли. она была для меня очень важна. Очень. Настолько, что я ни о чем другом долг думать не мог. Но теперь думаю — я зря так переживал. Зря. Дурак, — он снова улыбнулся — светло, радостно, так, как не улыбался уже давно, — чуть не потерял тебя.

— Так надо замок поменять, — всполошилась Олечка, но Глеб снова рассмеялся, на этот раз недобро, пугающе.

— Не-ет, — протянул он. — Не сейчас.

* * *

Пал Саныч снова страдал.

Все его усилия, его хитрый план — все летело к чертям, месть не удалась, и его недобрая, подленькая радость, разгоревшаяся было после совершенной гадости улетучилась, едва он увидел Ольгу и Чу вместе.

Чудовища хватило на три дня — или же он и вовсе ничего не заметил, а на самом деле болел, как всем объяснял свой неважный внешний вид. Все эти три дня, поглядывая на его серое, измученное бессонницей лицо, на покрасневшие от сигаретного дыма глаза, Пал Саныч блаженствовал и похихикивал в кулачок, прекрасно понимая, что вовсе не грипп сразил железного, непобедимого Чу, а паршивый полосатый галстук, закинутый в угол.

Если б кто-нибудь в этот миг спросил Пал Саныча, зачем он все это затеял и кому и на что мстит, он, наверное, не нашел бы что ответить — или нашел бы, но далеко не сразу. Ведь объективных причин на совершение этих гадостей у него не было. Да, Олечка его ухаживания отвергла — но ведь они были неуклюжи и неприятны. Да, Чу иногда устраивал разносы Пал Санычу — но он устраивал их абсолютно всем и по делу. Так что, скорее всего, эта мелкая пакость была для Пал Саныча определенной отдушиной, способом вернуть миру накопившуюся в его душе ядовитую желчь, досаду от неудач, сожалений о недостигнутом, непокоренном.

Глядя, как маются два человека, которых сам для себя Пал Саныч записал в «блатные баловни судьбы», мститель испытывал просто сумасшедшее наслаждение. «Богатые тоже плачут, — с ликованием думал он, — и кое-чего они изменить совсем не в силах». Олечка, выскочка, которая закрутил с шефом буквально через месяц после своего появления в офисе, рисовалась в воображении Пал Саныча пронырливой и расчетливой хитрой стервой, которая хватается, как пиранья, за любой шанс, и всем окружающим достаются лишь объедки с ее стола. Глеб казался Пал Санычу бесчувственным и бестолковым везунчиком, которому каким-то чудом удалось подняться, выбраться из серой массы. И теперь он смотрит на остальных свысока и не умеет ценить действительно толковых и стоящих людей!

Оба они заслужили наказания, по мнению Пал Саныча. Это научит их, что в жизни случаются разочарования и падения…

И вдруг как гром среди ясного неба — Чу и Ольга шли домой вместе! Глеб все так же выглядел уставшим, но его осунувшееся лицо было совершенно счастливо, глаза возбужденно сверкали, и он что-то шептал ей на ушко, а Ольга заливалась хохотом.

Помирились?

Чу простил?! Или не поверил? Или вовсе ничего не заметил?

Глядя, как Глеб обнимает свою спутницу, как он прижимает ее к себе и замирает, блаженствуя, вдыхая ее аромат, чуть касаясь губами волос, Пал Саныч едва не зарычал от злости.