Поцелуй на прощание (СИ)

— Где вы были? – холодно осведомился Россия, пропуская полуночников в прихожую. Пруссия отпустил руку Наташи, и это было ошибкой – у девушки подкосились ноги, и она рухнула прямо на груду обуви, в беспорядке сваленную у двери. Тут же кто-то подбежал к ней, чьи-то ласковые руки приподняли от пола.

— Наташа…

— Торис, — все перед глазами расплывалось, но голос Беларусь узнала безошибочно, — катись к чер-р-рту…

— Да она же пьяная, — удивленно проговорил Литва. Ответ Вани был холоден, как лед.

— Она не просто пьяная. Она в дрова, дорогой Торис. И мне очень интересно, чем они с Гилбертом занимались всю ночь.

Под его взглядом Байльшмидт отступил к двери и протестующее замахал руками:

— Ты тут на меня не вешай, чего не было, слышишь? Ничего я с ней не делал. Напоил – ну да, так она сама попросила…

— Очень интересно. Сама попросила, — проговорил Ваня. – С чего бы вдруг?

— А с того, — отпихнув Ториса, Беларусь поднялась на ноги и привалилась к стене, с трудом удерживая равновесие, — что я живу в доме уродов. Ваня, ты меня не ценишь. Торис, когда-нибудь я тебя убью, даю сл… слово. Вы вообще тут все… ммммм…

Ее снова скрутило. Откуда-то появилась заботливая Украина с тазиком, и послышался хохот Грузии:

— Ого! Наташ пьяный!

— Иди спать, — приказал Ваня, и Грузия тут же скрылся – видимо, рассказывать соседям по комнате потрясающую новость. Беларусь смогла наконец разогнуться и поглядела на брата, чье нахмуренное лицо не внушало ничего хорошего.

— Наташа, — будто бы с усилием проговорил Россия наконец, переводя взгляд прищуренных глаз с одного провинившегося на другую, — под домашний арест. На две недели. Гилберт… с тобой отдельно поговорим. Завтра. А теперь быстро спать оба!

ЗЫ. Нашла тут видео, которое можно использовать чуть ли не как иллюстрацию к этому фанфику. В любом случае рекомендую: http://www.youtube.com/watch?v=gYcWQRqvvKc

========== Глава 11 ==========

Если бы в следующее утро Беларуси сказали бы так: «Наташа! Тебя расстреляют, если ты сию минуту не встанешь!» — она ответила бы томным, чуть слышным голосом: «Расстреливайте, делайте со мною, что хотите, но я не встану».

Тут даже не то что встать – любая попытка пошевелить головой, в которой будто звонил десяток колоколов, превратилась в худшую из пыток. С трудом открыв глаза, девушка сразу пожалела, что сделала это. Потолок взорвался миллионом ослепительно ярких разноцветных точек, все вокруг поплыло, и в висках мучительно заломило, заскрежетало, будто железом по стеклу. Издав сдавленный стон боли, Беларусь постаралась перевернуться на бок, но уже спустя секунду поняла, что это было глупой затеей. В голове метались обрывки вчерашнего вечера, но собираться в целостную картину никак не желали. Что-то Наташа помнила ясно, что-то смутно, на месте отдельных воспоминаний чернели тошнотворные провалы. Впрочем, и этого хватило девушке, чтобы сквозь пелену чудовищного похмелья ощутить нечто, отдаленно похожее на стыд.

— Доброе утро, — раздался над самым ее ухом голос Пруссии, в котором только глухой не услышал бы издевки. – Как ты себя чувствуешь?

— Погано, — честно откликнулась Наташа. – Что ты забыл в моей комнате?

— Я тебе лекарство принес, — ухмыляющаяся физиономия Байльшмидта оказалась у самого ее лица. – Выпьешь, станет получше.

Собрав в кулак всю свою волю, Беларусь приподнялась на локтях и, приняв полулежачее положение, натянула одеяло до самого подбородка. Сфокусировать взгляд на Гилберте удалось с величайшим трудом.

— Ну давай его сюда…

В следующую секунду девушку едва не вывернуло наизнанку. С самым наглым выражением Пруссия протянул ей открытую бутылку пива.

— Да ты с ума сошел! – хотела завопить на весь дом Наташа, но крика не получилось – только сдавленный басистый полухрип. – Мало мне было вчера…

— Доверься специалисту. Это поможет. Просто зажми нос и пей.

— Катись к черту, — отрезала девушка и прикрыла глаза. – Если ты такой добрый, то принеси аспирин…

— Младшенькая, — назидательно произнес Пруссия, — аспирин тебе все равно не поможет. Лучшее средство от похмелья – бутылка холодного пива. Я еще гуманист. Твой брат посоветовал бы тебе принять пятьдесят грамм водки.

Зажмурившись и крепко сжав губы, Беларусь чуть качнула головой и едва не вскрикнула – в затылке будто взорвали маленькую гранату.

— Ну, не хочешь – не надо, — фыркнул Гилберт. – Я здесь оставлю.

Поставив бутылку на тумбочку рядом с кроватью, он двинулся к двери, но у самого порога Наташа его остановила:

— Ваня дома?

— Нет, — скучающим тоном ответил Байльшмидт. – Он чуть шкуру с меня не спустил сегодня утром. Коронная фраза: «Я не позволю тебе превратить мою сестру в проститутку». После этого я начал неприлично ржать, и…

— Я поняла, я поняла, — прошептала Беларусь, в голове которой каждое слово Пруссии отдавалось мучительным эхом. – Умоляю, исчезни.

— Да уже. А пивка все-таки попей. Поможет.