Поцелуй Спящего красавца

Брайер стоял между мной и Карабос и потихоньку оттеснял меня к воде. Отступал, подталкивая, и теперь я видела в его правой руке варган. В свете восходящей луны металлическое «веретено» грозно поблёскивало, а колдун держал большой палец на «язычке» — как на курке пистолета.

Карабос расхохоталась — хрипло, напоказ, запрокинув седую голову в черной бархатной шапочке и показав провисшее морщинистое горло.

— Пусть она уходит, — голос Брайера дрогнул. — И мы разберёмся с тобой один на один!

Тут до меня начало доходить, что происходит. Мертен стрелял не в Брайера. Он стрелял в меня. По приказу феи Карабос. И она тоже собиралась убить меня. Почему-то меня, хотя мстила Брайеру…

А Карабасиха всё смеялась и смеялась, пока не закашлялась, а её подручные стояли справа и слева от неё, как чёрные статуи с белыми лицами.

— Ты всегда был таким недалёким, фон Розен, — прокаркала колдунья, перестав кашлять. — Тебе сто лет, а ты как был мальчишкой, так им и остался.

Брайер не ответил, держа дан-мой наизготовку, и опять подтолкнул меня к озеру. Вернее — к лодке. Как будто я могла уйти в такой момент! Когда в груди у этого болвана торчала стрела, а злая фея собиралась… собиралась… А зачем ей надо было убивать меня?.. Она ведь мстила Шпинделю…

Говорят, в минуты опасности человеческий мозг начинает работать особенно активно. Может и так, потому что в этот момент меня осенило. И всё стало так просто и ясно, что странно, как я не додумалась до этого раньше.

— Брайер! Она — не фея Карабос, — я вцепилась колдуну в плечи. — Она уже сто лет тебе мстит, и даже больше ста лет…

— Ты о чём? — спросил Брайер безо всякого интереса и ещё немного подтолкнул меня назад.

— Всё очевидно, — сказала я, упираясь и не желая отступать к воде. — Это не фея Карабос. Это — Симилла.

— О чем ты? — повторил Брайер почти тупо. — О чём речь, я спрашиваю!

Но я увидела, что попала в цель. Старуха перестала скалиться и помрачнела, тяжело оперевшись на клюку и глядя на нас (на меня?) так пристально, словно дырку взглядом собиралась провертеть. Ладно, хоть какая-то передышка, а там, может, Брайер что-нибудь придумает… Или если удастся завести лодку быстро… Я лихорадочно просчитывала пути к спасению, а язык молотил сам собой:

— Я не сразу догадалась об этом, — говорила я торопливо, чтобы никто не успел перебить. — Начала кое-что понимать, когда увидела Стефана с его мышью. Помнишь, Брайер, как он сказал? На латыни даже самые простые имена кажутся волшебными. Он назвал свою мышь «Смешной» — Маурис. А Репробария означает «Отвергнутая». Шпиндель, твоя злая фея Карабос — та самая Симилла, которая любила тебя сто лет назад. «Любовь исходит из глаз и остаётся в сердце». Верно, госпожа фон Беренгтон? Жаль только, что ваша любовь превратилась в ненависть.

— Не может быть! Симилла умерла, — колдун даже потряс головой, будто прогоняя наваждение. — Я сам видел, как её тело положили в склеп.