Поцелуй у ног богини

– Асансол!

Он отвечает тихим, успокаивающим рокотом. Поезд Мумтаз уже покинул город. Они с Али получили письмо от сына. Узнали, что их добрый мальчик отыскал и приютил бабушку. Али, прочитав письмо, ушёл в комнату девочек, и семья догадалась: пока он там, лучше не входить. Потом Али долго курил на крыше. А когда вернулся в дом, то сказал слова, которые Мумтаз давно уже ждала:

– Нет, нельзя нам так жить дальше, жена.

Сердце Мумтаз надорвалось от тревоги за своего ребёнка. Она ждёт его любым, готова принять и его невесту-иностранку. В конце концов, русалка тоже мать, и выходит так, что из-за их с Али прихоти страдают столько невинных. Ведь бывает, что усыновляют детей и заводят своих, всякое бывает на свете. Русалка приехала из другого угла мира к её сыну, выбрала его одного на такой большой земле и не отступила. Пора простить их и позвать в дом, пригласить русалочьих родителей, сделать всё по-людски. Договориться с имамом и прекратить этот грех.

Сердце матери стучит громко и быстро. Если замолчат дороги и люди, перестанет шелестеть листва, вы услышите – оно грохочет на весь субконтинент. Мумтаз, которая сроду не выбиралась дальше молочной лавки за рынком, собрала свои сари, серёжки, похожие на маленькие храмы, и едет теперь ко мне.

Я рассечён на полосы света, изранен рельсами и изрыт ходами. Я раскалываюсь на куски, мечусь как в лихорадке. На мне ноют воспалённые лимфоузлы тайнодеяний. Миллионы ног наступают на них, и ночь не приносит мне утешения.

Я рассыпаюсь на семь островов: Бомбей, Парел, Мазгаон, Ворли, Махим, Колабу и Остров Старухи. Трещины бегут по моему телу, они превращаются в провалы и заливы. В первые же мгновения уйдут под воду прибрежные деревушки рыбацкого народа коли, рассыплется в труху хижина, в которой Амир уронил голову в руки, а по стенам носятся чёрные ящерицы.

Ночь во Дворце

Полночь в пекарне на углу,

Пока выпекают хлеб,Я пью один, передо мнойТарелка с остывшим мясом.Все друзья мигрировали в пучину.

ДЕЛИП ЧИТРЕ, «ПОЛНОЧЬ В ПЕКАРНЕ НА УГЛУ»

Из каждой поры на его лице вытекали струи пота. Амир сказал:

– Остались только я и Гоувинд, – он уселся на нары, положил лицо, покрытое солёными ручьями, в тонкие длинные руки. – Не понимаю, как такое могло произойти. Мария, дай мне, пожалуйста, сигареты.

– Тут только две. Хочешь, я схожу в магазин? – сказала она, её зубы стучали от страха.

– Поздно уже тебе ходить. Я сам пойду. Зайду к Гоувинду, поговорю с ним. Здесь что-то не так, Мария, что-то не то.

– Амир, он ни за что не сможет быть Баджи-рао. Он никогда не бывает похожим на воина. Он же подросток, смешной мальчик, – голос Марии срывался.

– На сцене он совсем другой, понимаешь. Он старательно учился, внимательно всё записывал. Вечно тренировался, пока мы с Азифом пиво пили. У него всегда получалось. Он хорошо считывает разных людей.

Всё вокруг колебалось тоненьким движением. Плотоядная луна тянула глазами старые кварталы Версовы. Амир пошёл в узких проулках, прячась от взгляда луны. На дороге светились брошенные пакеты и обёртки из газет. Гнёздами гигантских птиц торчали на фоне неба спутанные провода.

Квартира на последнем этаже Дворца Ашриты стала грязной и липкой без их с Марией заботы. Из пепельниц сыпались окурки, на полу у входа скопились бутылки, из горлышек лакомились муравьиные стада. Банановые шкурки, яичная скорлупа и куриные кости прели в прозрачных пакетах на столешнице в кухне. Бутылка виски лежала в мутной воде в раковине, остывая в ожидании случайных гостей. Видно, прошлой ночью до неё не добрались.

Амир чуть было не схватился за тряпку, но тут же вспомнил, что не живёт здесь больше.

– Азиф скоро съезжает к себе в новую квартиру, да и я, надеюсь, тоже, – широко улыбаясь, сказал Гоувинд. – Уберём потом разом перед отъездом.

Отчаяние током пробило всё тело Амира, голову, руки. Он и весь его талант пропадают в нечистотах. Мария, его прекрасная леди, покорно терпит невыносимые для неё тяготы, живёт хуже деревенской далитки. Уличным птицам и то привольней, мышам в норе и то больше радости. Они же, вот, съезжают в лучшую жизнь. Амир стал серым, как мох, а пот всё хлестал из кожи.

Гоувинд знал, почему пришел его давний друг, и хотел поскорей оборвать даже самое начало разговора. Он надеялся, что кто-нибудь заглянет к ним в Ашриту, но Азиф решал чужие проблемы на встрече. Сам он должен был развлекать народ в клубе, но не поехал: напарник попросил заменить его на следующих выходных, а эти предложил отработать за него. Видно, никто не придёт, знают, что их нет дома.