Потусторонний батальон. Том 2. Война за дружбу

– Какой? – тут же отозвалась Оксана, пустив струйку воды изо рта.

Она всё так же печально глядела на меня серыми глазами, но омут почти привёл её в чувство.

– На подъёмные, твоё божественное величество. Проведём тебя, как нечисть с колдовскими силами.

Я снова ударил по воде ладонью, отправив рой брызг в сторону навьи.

Оксана улыбнулась и плавно провела рукой над зеркалом омута. Вода взорвалась брызгами и вспучилась горбом, а потом большая зеленоватая волна быстро побежала в мою сторону, поднимая листочки, плавающие по поверхности, словно в речку с разбегу прыгнул слон, или въехал танк.

– Тихо, тихо, – затараторил я, оглянувшись на своих товарищей, которые с любопытством наблюдали с берега.

Волна набежала на меня, приподняла, оторвав от дна, и выбросила на сушу. При этом я больно ударился копчиком.

Взвизгнула Соколина. Отшатнулись волкудлаки. Один лишь Велимир меланхолично посмотрел на мокрые лапти из автомобильных покрышек.

– Вот зараза! – закричала Ангелина, отряхиваясь после брызг.

– Егор, – заговорила Шурочка, отступая от мокрой лужи, в которой я сидел, – ты помнишь, хотел синьку ей насыпать? Она осталась?

– Зелёнку возьму у Медуницы, – пробурчал я, вставая с мокрой травы и глядя, как потоки воды уносили обратно в омут хвою, ветки и мелких букашек.

Оксана приподнялась над водой, так, что стала видна грудь, к которой прилипла мокрая чёрная футболка с черепом посередине. Навья глядела на свои руки, словно они ей были в новинку.

– Ни хрена себе, как я могу, – выдала она скороговоркой, – я просто захотела, и оно так стало. Ты тоже так колдуешь?

– Да, – ответил я, снимая мокрую рубашку, – только тренироваться нужно. Ты же когда на велосипеде ездишь, тоже не задумываешься о том, как педали крутить.

– Я не умею на велосипеде.

– Не придирайся к словам, – огрызнулся я.

– У неё энергопотенциал как у тебя, – произнесла Шурочка, теребя пальцами свисающий на косичке черепок белки, – но КПД выше.

Всевидящая подошла ближе и взяла мою рубашку, с которой капала на землю вода.

– Нужно просушить, а то простудишься.

Я кивнул, а тем временем сидящая в омуте Оксана снова заговорила.

– А я ещё вот как могу.

Я скептически посмотрел на подчинённую мне богиню, ну или скорее богиньку. До полноценного божества она всё же не дотягивала.

Оксана вытянула в сторону нас руку. Вода у самого берега снова забурлила, а потом из неё выскочило тонкое прозрачное щупальце, похожее на червяка из зеленоватого стекла, схватив одного из стоящих на траве лягушей. Так ужик хватает свою жертву.

Земноводное отчаянно заквакало, поддавшись панике.

– Госпожа! Ква! Пощады! Ква!

Щупальце быстро пошло волной и потащило лягуша в воду. Тот заскрёб руками-лапками сырую скользкую землю, и хватался за режущие ладони травинки. Щупальце было не очень сильное, и лягуш в какой-то момент уцепился за корень ивы, торчащий из земли. При этом он отчаянно верещал, а все остальные лягуши разбежались подальше и теперь молча пялились своими глазищами на это зрелище из кустов. Один лишь Кермит, видимо, сообразив, что он избранный, теперь прятался между моих ног, держась за мокрые штаны пальцами.

– Госпожа! Ква!

– Хватит, – буркнул я.

– Да я его только поближе, – ответила навья, увлечённо глядя на свою жертву.

Она словно нашла новую игрушку. К сопротивляющемуся и верещащему земноводному подбежала Ольха. Девочка присела перед ним и стала по одному разгибать пальцы лягуша. Тот закричал ещё громче.

– Сговорились, блин.

Я хотел взять Ольху и оттащить, но сзади послышался крик Кирилла.

– Стой! Стой, Марфа!

Паренёк бежал по тропинке, пытаясь догнать метаморфа. А та выскочила на поляну, протиснулась между зрителями и сразу схватила лягуша за руки. Она словно хотела спасти существо, которому ничего не грозит. Но она не понимала разницы между злой шуткой и реальной угрозой.

– Не мешай! – зашипела как змея навья.

Метаморф насупился и совсем по-детски надул губы, не желая отступать. Оксана зло зарычала и сжала руку в кулак. Водное щупальце натянулось как прозрачный трос, а следом выскочило ещё два таких же, вцепившись в жертву раздора. А одно обвилось вокруг руки Марфы и потихоньку стягивало кольца.

– Оксана, хватит! – выкрикнул я. – Это уже не шутки.

– Это мой подданный! – закричала навья. – Что хочу, то и делаю. Я всю жизнь мыкалась по углам, теперь моё право.

– Да отпусти ты его. Да твою мать! – заорал я, когда метаморф начал менять облик, да испуганная Ольха, став кошкой, шмыгнула на руки Шурочке.

Народ загомонил и стал отходить в стороны.

Платье на спине Марфы вспучилось горбом, а потом лопнуло. Над поляной взметнулись белые кожистые крылья. На огромных полупрозрачных перепонках виднелись тёмные жилки. А метаморф потёк, как восковой. Лицо удлинилось, потеряв человеческие черты. В пасти блеснули прозрачные, как стеклопластик, острые зубы. Под кожей забугрились жгуты мускулов, а само существо согнулось, не отводя глаз от навьи, и придерживая лягуша когтистой лапой-рукой. Я привык к разным оборотням, но это было нечто.