Потусторонним вход воспрещён

Ярослав пружинисто поднялся, заспешил на выход. Я чуть замешкался, натягивая куртку. Жестом контролера, возвращающего проверенный билетик в кинозал, Лёня протянул нам наши мобильники.

— Почему так долго? — не скрывая раздражения и обиды, пожаловался Ярик.

— Приехал как смог, — пожал тот плечами.

Клацнула дверь, загремели ключи, лязгнул, вновь запираясь, замок. Я поспешил к выходу за лаборантом и Яриком.

— Что по новостям? — спросил Ярик уже на крыльце полицейского участка. Лёня сбежал по ним вприпрыжку, на ходу вытягивая из кармана брелок с ключами. Я заметил припаркованный возле поребрика знакомый ретроавтомобиль.

Открывая дверь со своей стороны, Лёня обернулся. Кинул на нас мрачный взгляд, но промолчал. И в отсутствии ответа мне слышалось отчетливое: «Лучше не спрашивай».

Ярик забрался на переднее сиденье. Мне ничего не оставалось, как лезть назад. Лаборант подождал, пока мы оба устроимся. Завел мотор, отчалил от крыльца ОВД.

Все это время царило неприятное молчание.

— Они считают, мы тоже замешаны, — неприязненно бросил Ярослав, поглядывая в зеркало заднего вида на дверь и синюю ведомственную табличку возле нее.

— Теперь не считают. Решили, — отозвался лаборант. Точнее, Хранитель. Мысленно я так пока и не свыкся с новым словом. Со своей принадлежностью к нему — незнакомому, понятному лишь смутно.

И подумал: вот кому, а не мне, следовало оказаться в момент взрыва на площади. Лёня бы точно придумал, как поступить.

Чтобы не сталкиваться ни с кем взглядом, я смотрел в окно. С этой стороны улицы, сразу за тротуаром, высилась ограда детского сада. На уныло-серой от весенней слякоти территории торчали фантастически яркие детские домики, качели, спираль-лазалка и грибок над песочницей. Но главное — деревянная, небесно-голубая модель корабля — такого, что на борт без труда поместились бы четверо, если не пятеро ребят.

Проехали центральные ворота, и я увидел еще одну табличку.

«Детский сад “Фрегат”», — прочитал я.

Внутри отозвалось — тревожно, томительно. Сумасшедшая, но необъяснимо правильная мысль вспыхнула в голове буквально на миг и тут же угасла. Пытаясь заново поймать ее, я не заметил, как свернули к проспекту, а затем на набережную.

Мимо замелькали круглобокие, пришвартованные к берегу гордые корабли и частные рыбачьи лодочки. Вдалеке, в облачной хмари, показался золотой шпиль Адмиралтейства.

И тут я наконец понял, какая безумная догадка щипалась и скреблась во мне с начала пути!..

— Фрегат, — сказал я.

— Что? — переспросил Лёня.

— Фрегат! — радостно воскликнул я, хватая Ярослава за плечо и встряхивая.

Тот рассеянно глядел на меня, явно соображая: то ли стукнуть посильнее, то ли я уже безнадежен. Но пару секунд спустя в глазах загорелось понимание.

— Вперед. На площадь! Быстрее!

Лёня скривился.

— Какая муха вас покусала? Я, конечно, понимаю, просидеть взаперти несколько часов…

Ярик не дослушал. Он порывисто обернулся ко мне, цепляясь за спинку сиденья и даже пристав от волнения:

— Между небом и землей. Над городом… Трезубец Нептуна — это…

— Вознесенский и Невский проспект, — подхватил я.

— И Гороховая улица!

— Они пересекаются в одной точке… Возле Адмиралтейства…

— …которое является морским символом города. И образуют на карте как бы трезубец. Нептун. Бог морей в древнеримской мифологии. Все сходится! Даже путеводную нить из амулета сносило в сторону Адмиралтейства. Ты же думал тогда о Ключе?

— Сходится что? — Прохладный интерес Лёни несколько остужал наш пыл, иначе бы воздух в салоне давно закипел от волнения.

— Подожди! Так думал или нет?

— Ну, думал, — признался я. — О Кшесинской и о ключах. Ведь ради них мы ее искали…

— Кораблик на шпиле Адмиралтейства! — пояснил Ярик горячим от восторга голосом. — Когда его только-только установили, по городу ходил слух, что в нем, а точнее в полом шаре под фигурой корабля, спрятаны сокровища. Но при демонтаже не нашли золота, как ожидали. Только пару монет старинной чеканки и газеты, в которых писали о победе над армией Наполеона в тысяча восемьсот двенадцатом. Никто не понял, что с этим делать, и после реставрации все поместили назад. А одна из последних реставраций корабля приходится на…

— На тысяча девятьсот шестнадцатый! Время правления Николая Второго. И чисто теоретически…

— …они с Кшесинской могли подложить ключи туда! — закончил Ярик.

Надо отдать Лёне должное: он почти не удивился. Только задумчиво поскреб подбородок и спокойно потребовал:

— Пока едем, я хочу услышать все, что вы нарыли.

И мы так же, наперебой, пересказали ему визит Гусева ко мне домой и разговор с призраком престарелой балерины.

Темнело быстро, словно чей-то большой невидимый палец зажал ползунок настройки яркости и тянул его все вниз и вниз.

Чтобы не привлекать лишнего внимания, Лёня припарковал машину во дворах неподалеку от Конногвардейского бульвара, длинной полосой протянувшегося от бывших верфей Новой Голландии до сада перед Адмиралтейством.