Потусторонним вход воспрещён

— Я знаю: тот, кто должен, услышит меня сейчас. И пусть передаст своим. Если уйдет отсюда. У вас есть то, что нам нужно. Вы без права прибрали это, решив, что настоящему оно нужнее. Но не все попадут в будущее, потому что не все умеют помнить прошлое! И скоро — совсем скоро! — настанет день, когда мы перестанем скрывать свои способности и дадим отпор!

Голос торжественно взвился над площадью и опал, врезаясь в толпу. Люди инстинктивно попятились в стороны. Среди присутствующих пронесся ропот.

Зрители высматривали что-то на земле, изумленно шарахаясь и отдергивая ноги. Рядом вскрикнули — негромко, на пробу, еще не сообразив, точно ли следует бояться или все это часть шоу.

Щиколоток коснулось нечто мягкое, обволакивающее. Прикосновение было неприятным — как влажным махровым полотенцем. Я отпрянул и опустил взгляд. По каменной брусчатке площади скользила живая, раздувающаяся зеленая масса. Хищная плесень с неестественной быстротой перетекала с одного места на другое, вытягивалась вперед длинными щупальцами. Людей она игнорировала. Зеленые ворсистые наросты, бурно вздымаясь и опадая, стремительно стягивались к центру Дворцовой. Прямо ко мне…

Я рванулся было, но Ряженый жестко придержал меня за локоть:

— Молодой человек, с вами мы еще не закончили.

— Там…

Я указал за спину. Опер недоверчиво сощурился, стрельнул невозмутимым взглядом. Для него ничего странного на площади как будто не происходило, разве что явно чокнутый парень, не найдя удобного места, решил смотреть концерт, забравшись на Александровскую колонну.

Позади раздался грохот — зеленая плесневая масса смяла одну из частей ограждения и ринулась к подножию колонны, оплела его и погрузилась в гранит. Как в омут канула.

Я растерянно заморгал.

Подумав, публика наконец взорвалась овациями, списав внезапное явление потустороннего паразита на еще один элемент иммерсивного шоу.

Вольдемар осклабился со сцены. Низко поклонился:

— Спасибо. Спасибо… И завершающая часть нашей интермедии. — Он щелкнул пальцами.

Динамики отозвались приглушенной музыкой. Звук нарастал волной, и вот в нем различимы стали вкрадчивые голоса:

If you choose to run away with me,

I will tickle you internally

And I see nothing wrong with that… [83]

Я узнал песню и внутренне похолодел. Именно она звучала в цветочном во время допроса и развоплощения Потустороннего. Заумное слово «приморди-что-то-там» снова выпало у меня из головы.

— Молодой человек, вы здесь вообще? Спуститесь с облаков, — сказал оперуполномоченный. — Что вам понадобилось возле колонны? Захотели в участок? Так это мы вам мигом организуем.

Я бросил взгляд на толпу зрителей и вновь не различил среди них Ярослава.

— Послушайте, — начал я негромко, но опомнился. В таком шуме полицейский вряд ли услышит шепот. Да и дела окружающим до тайн Института?.. — Сейчас здесь будет что-то ужасное. Этот человек… точнее, он не человек, но сейчас это не важно. Он задумал стереть город с лица земли, — сказал я Ряженому.

Тот весь напрягся, подобрался:

— Теракт?

— Я не знаю.

— Пройдемте. Расскажете, что знаете.

— Мне нужно найти друга.

Показалось, среди чужих спин и голов мелькнула наконец фигура Ярослава.

— Друга? Так вас тут целая группировка?

— Что?

— Как он выглядит?

— Что?

— Приметы.

— Красная куртка. Черные штаны.

Хрустнула рация. Поднеся прибор к лицу, оперативник произнес:

— Зимин, мигом дуй сюда. ЧП.

Какое такое ЧП? Эту плесень нельзя трогать руками! Надо выводить народ с площади!

Наверное, последние фразы я все-таки произнес вслух, потому что опер нахмурился. Глянул на меня, как на помешанного.

— Бухал? Курнул?

— Вы не понимаете! — воскликнул я, пытаясь протиснуться мимо него к сцене. — Сейчас здесь произойдет что-то страшное. Могут погибнуть люди!..

Мир звенел и дрожал подобно воздуху над костром. Мысли путались от волнения. Я едва мог сфокусировать на чем-либо взгляд и ничего не понимал.

Щелкнули наручники, и я почувствовал и лишь затем увидел, как сначала одно, а потом и второе мое запястье обхватило железное кольцо.

— Значит так. Вы сообщаете о готовящейся атаке на граждан, спланированной группой лиц по предварительному сговору. Откуда вам это известно? Где подельники? Попытки сопротивления могут усугубить ваше положение, — выдал Ряженый безукоризненно гладкий текст. Меня буквально потащили прочь от колонны.

Толпа предусмотрительно раздвигалась у нас на пути.

— Ярик! — крикнул я, выворачивая шею и отчаянно силясь разглядеть его. Но мой голос потонул в неразличимой фразе Потустороннего и раздавшихся вслед за ней звонких аплодисментах. Финальные аккорды песни стихли.

Дослушав восторженные возгласы, Вольдемар шумно и разочарованно выдохнул в микрофон:

— А теперь, — услышал я, — добро пожаловать в Безвременье! Лучше бегите…

Послышался глухой стук свалившегося на сцену микрофона и следом — пронзительный звон, на грани с ультразвуком, всколыхнувший площадь.

А потом раздался оглушительный грохот, и половину неба заслонила длинная, необратимо приближающаяся тень…