Поўны збор твораў у чатырнаццаці тамах. Том 9

Бойцы по бревну начали перебегать через ручей. Сначала перешел Ананьев, потом Васюков и остальные. Гриневич перешел речку вброд.

— Быстро! И в цепь! — подгонял Ананьев.

За речкой они попали на пашню, раскисшую под мокрым снегом. Близко уже были немцы. Рота кое-как разбежалась в цепь, загнув левый фланг. Ванин, щелкнув затвором, взвел ППШ, Ананьев выдернул из-под накидки «вальтер». Васюков удобнее перехватил автомат.

Перебежав пашню, цепь начала взбираться по круче на высоту. Бойцы осклизались на мокрой траве, цеплялись за редкий кустарник. На ходу Ананьев бросил Васюкову: «Гранаты есть?», и тот вынул из кармана и отдал ему «лимонку».

Впереди послышался стук, Ананьев на секунду остановился, но тут же снова полез вверх. Скоро они поднялись на вершину и замерли.

Перед ними была траншея.

В ней кто-то шевельнулся неподалеку, но Ванин из-за обрыва метнулся к нему с лопаткой, туда же бросились Ананьев с Васюковым. Но не успели они одолеть каких-нибудь двадцать шагов до бруствера, как невдалеке над полем взвилась ракета. Она осветила траншею, бегущих из-за обрыва автоматчиков и замерших в траншее немцев.

И сразу же ударил автомат.

Ананьев спрыгнул в траншею, за ним спрыгнул Васюков. Ананьев куда-то выстрелил, присел, метнул за изгиб траншеи гранату. Когда там грохнуло, Васюков бросился вперед, но командир роты дернул его за палатку и осадил вниз. Воздух над их головами пропорола горячая очередь.

— Вперед! — крикнул Ананьев. — Гранатами огонь!

Натыкаясь на повороты траншеи, задевая плечами стенки, они бежали ее ходами. Но вот рядом в траншее хлопнул красноватый огонек выстрела, Ананьев исчез, но тут же вскочил и тоже выстрелил. Впереди за поворотом метнулась серая тень, ротный впопыхах ткнул туда пистолетом, Васюков, опережая его, дал очередь. Кто-то выскочил из траншеи в поле, кто-то перемахнул через бруствер. Тут и там вспыхивали автоматные очереди, на высоте шел бой. Но похоже — немцы удирали.

Ананьев с Васюковым вскочили коленями на бруствер и выбрались из траншеи.

Впереди из траншеи бежали два немца. Ананьев выстрелил, один из них упал на колено и выстрелил в ответ, Ананьев вскинул пистолет, но выстрела не последовало, и он крикнул с тревогой:

— Васюков, бей!

Васюков тыркнул коротенькой очередью, которая тут же оборвалась — кончились в магазине патроны. Немец пустился наутек, и Ананьев зло выругался.

Пока Васюков, припав на колено, перезаряжал автомат, Ананьев бежал за немцем, на бегу подхватил брошенную им винтовку и швырнул ее вдогонку. Но вдруг немец обернулся и, увидев одного командира роты, сделал резкий поворот, чтобы броситься на него.

Но тут подоспел Васюков.

Он дал длинную очередь, немец упал. Но тут откуда-то из ночи ему под ноги ударила граната, Васюкова обдало грязью, он побежал еще шагов пять, и тут рвануло. Он упал, оглушенный. На несколько секунд он перестал ощущать себя и не мог понять, что кричит наклонившийся к нему командир роты и что вообще случилось.

Но Ананьев энергично махал рукой, подзывая кого-то, и в треске очередей прозвучала его команда:

— Стой! Рота, стой! Назад! В траншею назад! Васюков начал вставать на ноги.

Ананьев кого-то подозвал из бойцов, кто-то подобрал автомат Васюкова, поправил на голове его каску, Васюков зажимал рукой правое плечо, из рукава на снег густо капала кровь…

С помощью бойца Васюков направился назад к траншее, в которой уже хозяйничали бойцы взвода Пилипенко. Боец сначала поддерживал Васюкова, но тот сказал ему:

— Не надо, я сам.

Он соскочил в траншею. Здесь трое автоматчиков возились с убитым немцем, стараясь выбросить его за бруствер. Кто-то, узнав Васюкова, окликнул:

— Что, Васюков, попало?

— Попало, — сказал Васюков. — Не видели, где Цветков?

— А кто его знает. Под горой, наверно.

Васюков еще прошел по траншее и наткнулся на Пилипенку, который организовывал оборону. Завидя Васюкова, старшина закричал:

— Ты куды? А ну гэть на мисто, — и, спохватившись, спросил: — Цэ хто?

— Это я. Где Цветков — не видели?

— Васюков? — удивился старшина. — А дэ командир роты?

— Там, — киснул Васюков в сторону, где все еще слышались очереди.

— Тэбэ поранило, га? Дужэ? Пишлы, Цвитков блиндаж освоюе. Таки гарный блиндаж.

Они пошли по траншее, в которой валялись немецкие плащпалатки, ящики с боеприпасами, брошенные немцами лопаты. Автоматчики Пилипенко врезали в тыльном бруствере ячейки для стрельбы.

— Швыдэнько, парубки! — подгонял их Пилипенко. — Ударять мыны — траншея мамочкой будэ.

Они нашли Цветкова возле блиндажа, вход в который тот тщательно заделывал палаткой.

— Цветков! — окликнул его старшина.

— Да.

— Ось поранены.

— Кто?

— Васюков, — сказал старшина.

— Сейчас. Заделаю, посмотрим.

— Богато ранэных? — спросил Пилипенко.

— Ерунда. Три человека. Не считая Кривошеева.

— А что Кривошэив?

— Готов — что! Перевязал — только бинты испортил.

— Кривошэив? — чего-то не мог понять Пилипенко.

— Ну. Чего удивился? Что он, от пуль заговоренный?

— Так вин же так рвался сюды. Турнэм, кажа…

— Вот и турнули. Семь пуль в грудь — не шуточки. Ну заходите.

— Пидлюги! — сказал старшина и, повернувшись, пошел назад к своему взводу.