Поўны збор твораў у чатырнаццаці тамах. Том 9

Светает. Матово блестит река, восточный берег ее, однако, весь погружен в тень. Не сразу до сознания Васюкова доходит смысл какого-то движения на той стороне; слышатся приглушенные звуки моторов. Но вот он видит, как в том месте, где находится брод, появляются три силуэта, они осторожно пробираются по воде к вилле. За ними тихо входит в реку колонна солдат с оружием.

Васюков настораживается, затем негромко окликает с балкона:

— Эй! Кто такие?

Люди в реке заметно обеспокоены, доносится какая-то команда, и струя трассирующей очереди с грохотом бьет в каменную стену виллы. Балкон осыпается штукатуркой, со звоном вылетают стекла из балконной двери.

— Немцы!

Васюков стремглав скатывается с винтовой лестницы и, крикнув в зал «Немцы!», хватает чей-то автомат и опять бежит на балкон. Но передние немцы уже достигли этого берега, в реке целая колонна пехоты, и за ней спускаются к броду автомашины. Пулемет с той стороны открывает огонь по вилле.

Васюков из-за бетонного парапета балкона выпускает несколько торопливых очередей по броду, его пули с рассеиванием взбивают воду, несколько человек там падает. Но успевшие переправиться открывают с берега ураганный огонь по вилле.

Вилла тоже отвечает огнем. С первого этажа доносятся команды Ананьева: «К окнам! Занять все окна! Огонь!»

На балкон к Васюкову прибегает конвоир трибунала с автоматом и несколькими дисками в сумке.

— Ложись! — кричит Васюков.

Крупнокалиберный пулемет с того берега начинает бить по фасаду, осыпая его щебенкой. Сам Васюков распластывается на бетонном полу балкона, рядом падает конвоир.

— Вот сволочи! Откуда они взялись? — говорит конвоир.

— Видно, на запад прорываются.

Когда очередь переносится на другое место, Васюков выглядывает через парапет и видит, что несколько машин с орудиями на прицепе уже на середине реки. Он бьет по ним длинной очередью, одна машина вспыхивает, разлив по воде огненные блики. По-видимому, обнаружив их на балконе, пулемет направляет на него весь поток трассирующих, и вскоре весь балкон тонет в пыли. Щебень, крупные и мелкие куски бетона летят во все стороны, и вот уже в полу и в стенках парапета зияют крупные дыры. Когда пыль слегка сносит ветром, становится видно, как между старых деревьев парка перебегают эсэсовцы.

— Бей по тем! Не подпускай! — возбужденно кричит Васюков конвоиру, но тот лежит, уронив голову на автомат.

Васюков переворачивает его и видит бледное, залитое кровью лицо.

— Не повезло… Эх, как не повезло нам… — говорит солдат и замирает.

Снова очередь крупнокалиберного крошит бетон, и Васюков стреляет в ответ. Потом, испугавшись, что долго здесь не удержится, бросается с балкона за дверь. На ходу он срывает с конвоира сумку с дисками и волочит ее за собой.

Внизу слышится густая стрельба, у входа рвутся гранаты, и Васюков по какой-то лестнице бросается еще выше.

Запыхавшись, он взбирается на чердак с несколькими слуховыми окошками в массивной черепичной крыше, выглядывает на переправу. Часть эсэсовцев на этом берегу и возле виллы, другая часть схлынула с брода на ту сторону. Там же стоят автомобили, два-три из них горят ярким пламенем, развевая на ветру длинные хвосты чадного дыма. Васюков выпускает меткую очередь, и несколько эсэсовцев с брода, разбрызгивая воду, бегут назад. Остальные залегают за деревьями парка.

В бое наступает заминка.

В зале не остается ничего от вчерашнего уюта, в окнах зияют дыры, потолок и стены густо побиты очередями, все засыпано битым стеклом и штукатуркой.

Босой Ананьев с автоматом в руке бросается от окна к окну, расставляя защитников виллы.

— Разведка, держи это окно! На твою личную ответственность, Воробей, это. И на угол, на угол смотри…

— Петя, ты ж ранен! — бросается к майору Зина. Ананьев, размазав на лбу кровь, отмахивается.

— Да ерунда! Касательная. Ты береги патроны! Зина, береги патроны…

Зина размеренно стреляет из-за косяка из пистолета.

В зал вбегает старик. Растерзанный вид его страшен. Воздевая кверху руки, старик в ужасе восклицает:

— Майн гот! Майн гот! Майн либе вилла!..

— Вилла? Черт с ней, с твоей виллой! Гляди, как бы самому не хана… Капитан, что наблюдаешь? — кричит майор в открытую дверь.

— Попрятались, сволочи! Что-то гергечут, а где — не видать.

— Сейчас они бросятся. На рассвете им надо переправиться, а мы мешаем. Старшой! — кричит Ананьев.

— Я, — спокойно отвечает старший техник-лейтенант, взводя курок нагана.

— Ты держи дверь! За тобой дверь. В окна они не впрыгнут. Высоко. А в дверь — да. Воробей, тоже — на дверь!

Старший техник-лейтенант идет в прихожую к запертой входной двери, за ним бежит Воробей. Ананьев оглядывается и видит в углу бледное лицо стоящего в неподпоясанной гимнастерке Терещенко.

— А ты что?

Тот пожимает плечами.

— Оружия нет? Конечно. Капитан, вооружи арестанта! — кричит Ананьев в раскрытую дверь.

— Не полагается, — отвечает капитан.

— Черт тебя возьми! — свирепеет Ананьев. — А погибать после Победы полагается?

Разведчик от углового окна говорит:

— Эй ты! Держи! — и бросает Терещенко лимонку. Тот ловит ее на лету.

— И давай к двери! Воробей, ко мне! Где Васюков?