Поўны збор твораў у чатырнаццаці тамах. Том 9

Входят трое. Один, в немецкой форме, остается у входа, двое в гражданской одежде, но в серых галифе и сапогах.

Идут к Морозу. На рукавах белые повязки полицаев. Мороз и дети замирают. Ждут. Полицаи останавливаются по бокам от Мороза. Внимательно оглядывают ребят. Мороз же, чуть поведя глазами на полицаев, нарушает нависшую тишину:

— Теперь продолжит читать стихотворение великого немецкого писателя и поэта Иоганна-Вольфганга Гете… по-немецки… Паша Миклашевич…

— Все сумки на стол, перед собой! — перебивает Мороза полицай Каин.

Ребята зашевелились. Вытаскивают сумки и кладут перед собой. Каин и второй полицай Владимир Лавченя идут вдоль обоих столов, вытряхивая из сумок все содержимое. Но сумки тощи и содержимое в них бедно. Книжек мало, но каждую книжку полицаи встряхивают, явно что-то ища.

Паша Миклашевич все еще стоит. Через полицаев смотрит на учителя, потом на немецкого офицера, который сел у доски на единственную табуретку Мороза. Паша громко, по-немецки.

Полицаи в первый момент вздрагивают от немецкой речи. Поняв, в чем дело, Каин рявкает:

— Отставить!

Мороз хладнокровно:

— Он отвечает заданный урок.

Немецкий офицер, приподняв бровь, смотрит на Пашу, на Мороза. Благосклонно усмехается:

— Говори… говори… — произносит он с сильным акцентом, обращаясь к Паше.

Паша продолжает.

Полицаи, помявшись, начинают вытряхивать следующие сумки. Так, под стихи Гете, продолжается обыск. Каин сзади Бородича. Взгляд его падает на сидящую напротив Коли пятнадцатилетнюю Марусю. Смотрит на грудь ее, уже достаточно оформившуюся, на милое личико. В глазах Маруси только испуг. Еле заметно содрогнулась. Это перехватывает Коля. Напрягается. Теперь Каин видит, что перед Колей на столе пусто. Каин берет его за шиворот и тянет вверх, шипя:

— Тебе особое приглашение? Сумку на стол!

Коля уже стоит. Одного роста с Каином. Отводит в сторону ненавидящие глаза. Тихо говорит:

— Я без сумки.

Каин, глядя Бородичу в глаза, быстрыми движениями рук обхлопывает парня по карманам. На левом кармане его рука замирает и ловко выхватывает несколько листков.

— Вот они! — вырывается у него.

Паша Миклашевич замолкает. Все поворачивают головы к Бородичу и Каину. Но Коля невозмутим, чуть морщась, как будто посмотрел на яркий солнечный луч:

— Зачем они вам? Домашняя работа по арифметике. Да и грязно.

Каин осматривает листки, Лавченя вместе с ним. Офицер от доски смотрит выжидательно на листки и на Каина.

Тот, понимая, что попал в глупое положение, наливается яростной злобой. Зловещая тишина. Должен быть взрыв!

И снова Мороз ровным голосом, но очень добрым и тихим, пытается спасти положение:

— Коля, переведи теперь это стихотворение великого немецкого писателя и поэта, который был в свое время министром при короле Германии.

Коля переводит.

Каин комкает листки в кулаке и бросает их на пол. Набычившись, идет к Морозу. А тот довольно предупредительно посматривает то на немецкого офицера, то на Бородича.

Каин: — А ну-ка, выйдем, учитель.

Мороз согласно прикрывает глаза, давая понять, что необходимо дослушать перевод стихотворения.

Коля заканчивает перевод.

Мороз, наклоняясь над классным журналом:

— Спасибо. Пять баллов… Миклашевич. — Тот вскакивает. — За немецкий текст стихотворения — «пять»… Смурный Остап! — Тот вскакивает. — Тебе, Остап, тоже «пять». Урок окончен.

Мороз закрывает журнал и быстро выходит. За ним полицаи и немецкий офицер.

Ребята остаются одни. Запихивают вываленное содержимое сумок обратно. Маруся перехватывает хмурый взгляд Коли. Почему-то смутилась. Опустила глаза.

Десятилетняя Юля:

— А чего им надо? Чего они ищут?

Паша переглядывается с Остапом и Колей. Остап, дурачась:

— Бомбу и пушку. Кое-кто захихикал.

— Тихо! — говорит Коля Бородич. — Чего там с Алесем Ивановичем?

Ребята замолкают. Прислушиваются.

В коридоре снова топот тяжелых немецких сапог. Ребята поворачивают головы к окнам. Видят, как выходят полицаи и немецкий офицер. Как они идут по улице к довольно далеко стоящему немецкому грузовику. Коля Бородич, прищурив глаза, следит за спиной и затылком Каина. Те подходят к машине. Офицер садится в кабину, полицаи в кузов. Уезжают.

Голос сегодняшнего Ткачука:

— Да, с усердием служил этот Каин немцам, ничего не скажешь. Много бед принес людям. Осенью раненых командиров расстрелял. Четверо раненых в лесу скрывались. Выследил, отыскал в ельничке земляночку и ночью всех перебил. Над девками бесчинствовал с дружками. Усадьбу нашего связного Криштофовича спалил. Сам Криштофович успел скрыться, а остальных — стариков-родителей, жену с детьми — всех расстреляли. Над евреями в местечке издевался, облавы устраивал. И ворвался в Морозову школу недаром. Все-таки что-то заподозрил…

Мороз и Коля Бородич с Пашей, Остапом, Марусей, Андреем стоят и смотрят, как горит дом Криштофовича.

Коля — тихо, Морозу:

— Неплохо бы пристукнуть этого Каина. А то всех ведь переведет. Немцы тут никого не знают, а он знает всех. Чего ж нам смотреть на это? Есть возможность пристукнуть, никто и не узнает. Все будет тихо… А?

Мороз, также тихо:

— Все будет громко и глупо. И вас расстреляют… Коля: — А никто не узнает…