Поўны збор твораў у чатырнаццаці тамах. Том 9

Ткачук отчаянно бьет себя по коленям. Обращаясь к Зыкову:

— Представляешь, до какой дикости было нелепо положение Мороза. Учитель! На него с надеждой смотрели ребячьи глаза — он должен был что-то придумать! А что он мог придумать, когда эти сорванцы поставили его перед свершившимся фактом. Все обрушилось на него так внезапно, что он просто не знал, что предпринять. Какая угрожает опасность? И кому она угрожает в первую очередь? Ужасное положение!

Мороз стоит у окна перед классом. Поглядывая на улицу и на ребячьи лица, будто слушает ученический ответ. Но мысли совсем о другом.

На шоссе глубокий вечер. Ткачук — Зыкову:

— Возможно, заподозрят и ребят, и его самого, думалось ему. Но в деревне три десятка мужчин, не так-то просто найти именно того, кого нужно. Он ждал появления Бородича. И не хотел думать, что беда так близка…

Из-за поворота шоссе навстречу с ревом вылетает «МАЗ», ослепляя Зыкова и Ткачука светом фар.

Ткачук резко поворачивает голову на свет, зажмуривается. И снова темнота вокруг.

Полночь. В дверь хаты Мороза стучат. Он скоро подходит к двери. Открывает. Остолбенел. На пороге полицай Владимир Лавченя. Но в хату не входит, а с порога выпаливает:

— Удирай, учитель, хлопцев забрали, за тобой идут! — и исчезает в темноте. А Мороз еще стоит перед открытой дверью. Провокация? Но вид и тон Лавчени столь правдивы, что Мороз тихо прикрывает дверь, оглядывает комнату, берет кожух, шапку, палку…

Ткачук и Зыков на шоссе.

И снова навстречу им, в зыбких вечерних сумерках идет прихрамывающий человек. Он идет по тропинке, то исчезая, то появляясь между темных стволов старых вязов, отделяющих шоссе от тропинки. Проходит мимо Ткачука и Зыкова, не глядя на них, а те, не сговариваясь, останавливаются и смотрят ему вслед. Ткачук, выходя из задумчивости:

— Да… Беда была совсем рядом.

— Товарищ комиссар! Тут часовые задержали чужого. — Этот голос заставляет Ткачука обернуться к нам, к аппарату, и увидеть, как…

…в землянку заглядывает дозорный — долговязый партизан. Голос Ткачука: — Кто такой?

Долговязый: — А черт его знает, вас спрашивает. Хромой какой-то.

В кадр от нас входит Ткачук, как бы войдя из сегодняшнего дня во вчерашний. А в дверном проеме показывается Мороз. Стоит молча. Взглянул на долговязого партизана. Взъерошенный вид Мороза красноречиво говорит о какомто несчастье, и Ткачук делает знак рукой долговязому, чтобы тот вышел.

Долговязый выходит, и Мороз говорит:

— Хлопцев забрали. — Голос такой, словно похоронил родную мать.

Ткачук, не поняв:

— Каких хлопцев?

Мороз: — Моих. Сегодня ночью схватили, сам едва вырвался. Один полицай предупредил.

Ткачук, облегченно:

— Фу, напугал! Я думал, случилось что страшное. А то — хлопцев! Ну чего они там сделали, твои хлопцы? Сказали что? Или обругали кого? Ну дадут по десятку палок и выпустят. Подумаешь! На, закури. Хороший самосад раздобыли.

Ткачук подает Морозу кисет. Тот берет его, садится на нары. Говорит Ткачуку:

— Немца убили.

— Чего?!

— Посамовольничали и одного фрица ухлопали.

— Да-а… Это похуже. Ах, пацаны!..

Землянка Ткачука среди четырех похожих друг на друга землянок. Вокруг березняк и елки. Сюда въезжает телега с двумя партизанами. Ей навстречу быстро идет командир отряда Селезнев. Заглядывает в телегу. В ней два отсыревших ящика. Партизаны отводят глаза в сторону.

Селезнев: — Это что? Патроны?..

Рыжий партизан: — Гранаты… Все, что удалось достать. Все дно обшарили, товарищ командир…

Селезнев сплевывает:

— Так мы много навоюем. С таким боезапасом всех немцев перебьем и Гитлеру голову оторвем!.. — Все более раскаляясь: — Вас только за смертью посылать да с бабами валандаться!

К подводе подходят остальные партизаны. Их мало, человек двадцать. Кто с винтовкой, а кто с охотничьим ружьем.

Заглядывают в подводу. Виновники Селезневского разноса, потупясь, молчат.

— Как будем воевать, а?! Не сегодня-завтра немцы нас засекут, и что же? Перебьют, как котят! Оружия — раз-два и обчелся! Боеприпасы — вот! — Селезнев тычет в сырые ящики. — А вокруг, в каждом селе, гарнизон и немцев, и сволочейполицаев! Так дальше нельзя! — Он оборачивается, кого-то ища. — Где комиссар?!

Дневальный: — В землянке, товарищ командир.

Селезнев резко разворачивается и идет к землянке Ткачука.

Партизаны распрягают лошадь. Снимают с телеги ящики.

Селезнев размашисто входит в землянку. Ткачук: — Беда, командир. Вот ребят похватали. Селезнев: — Каких ребят?

Ткачук: — Его ребят. Школьников. С отрядом сотрудничали. Ну и немца ухлопали.

Селезнев: — А я что? А мы-то при чем?

Ткачук: — Может бы, попытаться? Все-таки наши ребята.

Знакомые.

Селезнев: — Чем попытаться? У тебя боеприпасы есть? Вон гранаты привезли. Из реки вытащили. Их сушить надо неделю.

На неярком солнышке. А в Сельце гарнизон?

Мороз: — Гарнизон, да. Сорок полицаев.

Селезнев: — Сорок полицаев! А у нас на сегодня 22 в строю.

Нет, ничего не можем. Если бы через дня 3–4? Когда отряд Мокосея придет.

Мороз: — Через день их отправят. В район отправят. Если не постреляют прежде.

Селезнев: — Ну вот, видишь!