Поўны збор твораў у чатырнаццаці тамах. Том 9

…Добравшись до воронки, Волошин перевалил через крайние, безобразно навороченные взрывом глыбы, и оказался в ее спасительной глубине. Первое что он увидел — засыпанного до плеч бойца-пулеметчика с неестественно откинутой рукой, цепко схватившей ручку опрокинутого набок крупнокалиберного пулемета ДШК с загнутой набекрень взрывом стальной пластиной щита. Волошин с усилием оторвал эту руку от пулемета и надавил на спуск. Пулемет, к его удивлению, вздрогнул, коротенькой очередью взбив впереди землю, и конец длинной засыпанной пылью ленты с патронами живо шевельнулся в воронке.

— Гайнатулин, сюда!

Волошин, как спасению, обрадовался этому пулемету. Он заботливо сдунул с прицельной рамки песок, высвободил изпод комьев всю ленту с полсотней желтых крупнокалиберных патронов и, вцепившись в пулеметные ручки, осторожно высунулся из воронки.

Траншей немцев он не увидел. Покатый изгиб склона скрывал ее от его глаз.

— Плохо, Гайнатулин, — сказал он бойцу, который тем временем, видно, поборов в себе испуг, стал сразу спокойней и деловитей, откопал в воронке еще две коробки с патронами. — Немец нас не видит, и сам на мушку не попадает. Придется нам, наверно, с пулеметом выбраться отсюда… Не в прятки же мы сюда играть забрались?..

Волошин повел взглядом по склону вправо, куда заметно сместились взрывы и устремилась теперь половина пулеметного огня с высоты: там вдалеке за болотцем, у подножья высоты «Малой», копошились бойцы девятой.

— Видишь, Гайнатулин, — не забывал он держать бойца в курсе происходящих событий и видел, как это помогает успокоиться и придти в себя новобранцу, — маленькую высотку? Там наши бойцы девятой… отсюда трудно понять: то ли они готовятся к броску на высоту, то ли это у них не получается и они вот-вот откатятся в болото — во всяком случае трудно им… слишком плотный огонь у немцев…

— Немец сидит траншей, — сказал единственную фразу за все время Гайнатулин.

— Давай попробуем помочь нашим, а? Правда, высотка далековато даже для ДШК, но попробуем. Готовь коробку, Гайнатулин!

Волошин установил на рамке прицел, равный восьмистам метрам, старательно навел по самой верхушке траншеи и плавно надавил спуск. Пулемет мощно заходил в руках, и очередь из десятка двадцатимиллиметровых пуль с визгом ушла к цели.

— Недолет, пока, — сказал деловито Волошин и прибавил прицел. На этот раз он выпустил три очереди кряду. Верхушка высоты закурилась от разрывных.

Гайнатулин подготавливая очередную коробку, деловитосерьезно покивал головой.

То и дело подправляя наводку, Волошин начал бить разрывными по наискось лежавшей от него высоте, во фланг немецкой траншеи, сам оставаясь в относительной от нее безопасности. В промежутках он видел, как зашевелились под ней серые фигурки бойцов.

— Кажется, пособили, — обрадованно пробормотал Волошин.

Сзади вдруг послышался шум, и кто-то ввалился в воронку. Волошин оторвался от пулемета, сплевывая песок, у его ног сидел весь закопченный, запыленный, с разодранной полой полушубка лейтенант Маркин.

— Куда вы бьете? — сорванным голосом закричал новый комбат. — Куда, к черту лупите?

— Выручаю Кизевича. Вон, под самой высотой залег.

— Что мне Кизевич! — сквозь грохот раздраженно закричал Маркин. Мне эта высота нужна. Ее приказано взять.

— Не взяв ту, не возьмешь эту! — так же раздражаясь, прокричал Волошин.

По обеим сторонам воронки сокрушающе грохнуло несколько разрывов, взвыли осколки. Один из них звонко рубанул по краю щита пулемета. Сверху весомо зашлепали комья и густо посыпалась земля, отряхнувшись от которой, они торопливо вскинули головы: еще кто-то ввалился в воронку, за ним следующий. Оказалось, это был Иванов с телефонистом. Тоже отплевываясь, командир батареи протер запорошенные глаза.

— Дают, сволочи! Хорошо хоть воронок нарыли. А то бы хана…

— Некогда в воронках сидеть! — сказал Маркин. — Пора поднимать. Связь с огневой есть?

— Связь-то есть, — сказал Иванов. — Пока что. А ну, проверь, Сыкунов.

— Слушай, — обернулся к нему Волошин. — Кидани парочку по той высоте. Смотри, вон Кизевич у самой траншеи лежит. Ему бы чуть-чуть. Хоть для психики.

— Разве что парочку, — сказал Иванов, доставая из-за пазухи свой измятый блокнот. — А ну, передавай, Сыкунов.

— Ни в коем случае! — встрепенулся Маркин. — Вы что?

Кизевич большей частью отвлекает. Главное для нас — эта высота.

— Они же там все полягут! — закричал Волошин. — Вы посмотрите, куда они добралась. Отойти им нельзя.

— Отойдут, — спокойно сказал Маркин, — Жить захотят, отойдут. Дело не хитрое.

— Теперь им легче вперед, чем назад!

— Давайте весь огонь сюда, по траншее! — жестко затребовал Маркин. — И батареи и ДШК. Через десять минут я поднимаю седьмою и восьмую.

— А девятая? — спросил Волошин и, взглянув, в холодные глаза своего начштаба, не узнал их — столько в них было безжалостной твердости.

— Два снаряда всего, — умоляюще сказал Волошин, едва сдерживая быстро накипавший гнев. — Пойми, ведь Кизевич там вплотную приблизился к своей удаче или к гибели… Два снаряда!

— Нет! — отрубил Маркин. — Огонь для седьмой.