Поўны збор твораў у чатырнаццаці тамах. Том 9

— Интеллигент! Она тебя не спросит. Что, спросила тех, что лежат там, плашмя, в поле после нашей атаки?..

— О, о! — слышен возглас всеобщего восторга.

— Горячий харч!

— А что сегодня?

— Все поедите!..

— Опять шрапнель…

— На такой жратве и до половины поля не добежишь…

— Точно. По нужде назад полезешь…

— Буди лейтенанта…

— Пущай еще подремлет.

— Да ведь атака скоро.

— Товарищ лейтенант, харч прибыл…

Он повернулся на бок, и мы видим, что он лежит в нише траншеи, а в небольшом окопчике напротив него сидят солдаты.

Это старый солдат Голанога. Он мастерит самодельную зажигалку «катюшу», ординарец Костя укладывает вещмешок, здоровенный пулеметчик Иван нежно протирает тряпочкой свое оружие.

Перед ним на патронном ящике дымят четыре котелка.

— Эх, сейчас бы бабоньку круглую, — нежно говорит он. Резкий вой снаряда и все мгновенно прижимаются к стене траншеи.

Взрыв, летят комья земли, пыль.

Но вот она рассеивается, и мы видим, что солдатские котелки полны земли, два из них опрокинуты. Солдаты стряхивают с себя землю.

— Товарищ лейтенант, — вползает на четвереньках в окоп молоденький солдат, — вас к себе ротный, на рекогносцировку… Лейтенант встает из ниши, и в этот момент Голанога протягивает ему «катюшу».

— Это вам, — говорит он, — спичек не напасешься.

— Спасибо, — благодарит лейтенант. — Люди готовы к атаке?

— Готовятся, — отвечает старый солдат.

— А мы всегда готовы, — говорит Иван, уплетая мясную тушенку.

Лейтенант пробирается вслед за молодым солдатиком по траншее. Время от времени они прижимаются к земле, когда слышится вой снаряда и взрыв.

Солдаты в траншее деловито готовятся к атаке.

Вот пожилой солдат, выбросив из сумки противогаз, набивает ее патронами.

Кто-то чистит автомат.

Кто-то набивает диск патронами. Кто-то ест.

Кто-то переобувается.

И все это видит лейтенант мимоходом.

Траншея петляет то влево, то вправо, словно лабиринт.

* * *

Это был глубокий, без единого кустика овраг. По дну его протекал ручей, вокруг него была грязь. Ротный — капитан Орловец — сидел на склоне оврага у рации и, держа в руках цигарку, послушно отвечал в трубку:

— Да. Ясно. Слушаюсь… слушаюсь… слушаюсь.

Заметив подошедшего лейтенанта, он прикрыл рукой трубку и недовольно проворчал:

— Можно, Климченко, и побыстрей, когда вызывает командир роты.

Потом он еще некоторое время слушал трубку, а все настороженно смотрели в его сторону.

Чуть ниже его расположились курносый глазастый связист, молчаливый, хмурый с виду лейтенант Зубков и подпоясанный, в новой шинели, с новыми погонами лейтенант Иваницкий.

Положив трубку в телефонный ящик, Орловец, коротко посмотрев на своих подчиненных, спросил:

— Вы знаете, почему мы сорвали атаку?..

Все ждали его ответа. Только Климченко недовольно поморщился.

— Третий взвод отстал и залег, — Орловец сделал паузу, посмотрев на лейтенанта. — Второй растянулся, как кишка, третий вообще устроил бег на месте. Вы командиры или пастухи, черт вас побрал?!

Климченко, который не смотрел на него, вдруг поднял голову и, запинаясь от волнения и обиды, выпалил прямо в лицо ротному:

— А вы что кричите? Мы что, во рву отсиживались? Или струсили? Фриц вон — подойти не дает…

Капитан злобно взглянул на лейтенанта:

— Ты что? — выдавил он угрожающе и в то же время будто недоумевая от дерзости подчиненного. — Ты что, митинговать вздумал?

Лейтенант поднял воротник своего иссеченного осколками полушубка, из дырок которого торчали серые клочья шерсти.

— А то! Хватит на чужом горбу в рай ехать! — запальчиво проговорил Климченко и отвернулся.

Ротный сполз с обрыва на каких-нибудь три шага и, перепоясанный ремнями, стал напротив взводного.

— Это кто едет! Я еду? Да?

— Да и вы не прочь! — бросил лейтенант.

Ротный, посмотрев на двух других взводных, которые делали вид, что рассматривают травку под сапогами, уже сдержанней сказал:

— Придержал бы язык, болтун! Климченко вскинул голову.

— Ага! Правда глаза колет!

— Ах, правда? — вскипел Орловец. — Так и я тебе скажу правду! Твой взвод — самый худший! Самый разболтанный. Он сорвал темп наступления… Залегли, понимаешь, когда еще бы рывок, и вы в немецких траншеях…

— Или на том свете! Я же говорил — не подавим пулеметов, которые бьют нам с фланга, — не пройдем. Не пройдем и сегодня.

— Стратег! — Орловец оглянулся на взводных и даже на телефониста, ища у них поддержки, но по их глазам он понял, что они на стороне Климченко. Здесь ротный вдруг вспомнил про цигарку и начал искать в кармане спички. Достал, чиркал, но они не зажигались.

— Умники. Вот заставлю одним взводом высоту брать. Тогда и запищишь, — ворчал он, ломая одну спичку за другой.

Тогда Климченко достал «катюшу», высек искру и подал этот «инструмент» Орловцу.

Капитан прикурил, глотнул дыма, окинул взводного испытующим, но уже незлобливым взглядом и вытащил из-за пазухи карту.

— Ладно, — сказал он мягче. — На том и точка. И чтоб мне ни-ни… Я здесь командир, а не пастух. Понятно? Ну, чего надулись, как суслики? Давай ближе, говорю.

Лейтенанты придвинулись.

— Климченко прав, — сказал Зубков, глядя прямо в глаза Орловцу. — Не накроем фланговых крупнокалиберных пулеметов — не пройдем.