Повелитель света

Тот, кто возник в поле зрения, оставив приоткрытой позади себя дверь прихожей, приблизился к камину, словно обычный воришка. В левой руке он держал ключ, с помощью которого, вероятно, и пробрался в квартиру. Одет без особой роскоши: темный фрак, высокий белый воротничок перехвачен черным шейным платком; на голове цилиндр с округлым верхом; во всех движениях проглядывает явная поспешность. Но кто это был? Судя по всему, некий тайный визитер, проникший к Сезару для совершения чего-то недозволенного. В этом уже не оставалось сомнений. Его подозрительные повадки; та неуверенность, с какой он ступал по ковру в своих башмаках, под подошвами которых штрипки оттягивали края штанин; осторожная поступь, вызванная, очевидно, его нежеланием быть услышанным соседями; то, как он втягивал голову в плечи, – все это свидетельствовало о вторжении, заговоре, преступном деянии, предварительном ожидании за каким-нибудь деревом бульвара того момента, когда Сезар и Анриетта выйдут из дому.

Был ли это Фабиус? Нет, этот мужчина – лица которого они не видели ни сейчас, ни при его входе, так как упустили этот миг, – несомненно, был гораздо моложе Фабиуса Ортофьери. Он положил руку на бюст Наполеона, чуть приподнял его с одной из сторон. Было плохо видно, что именно он делает, – движение вышло быстрым. Затем он развернулся и начал удаляться тем же путем, каким и вошел.

Вот тогда-то они и смогли разглядеть его как следует.

– Ну и ну! – воскликнул Люк де Сертей. – Этот парень из прошлого похож на вас самым поразительным образом! Вы, случаем, не жили в 1835 году?

Обращался он к Бертрану Валуа.

Ошеломленный, тот не нашелся что ответить – лишь смертельно побледнел. Шарль и Коломба, затаив дыхание, пытались понять…

Таинственный незнакомец был двойником Бертрана: тот же возраст, то же умное лицо, тот же редчайший и неподражаемый нос, те же медного цвета волосы. Будь он веселым и занятным, вместо того чтобы выказывать столь загадочную озабоченность, можно было бы действительно поверить: там, на пластине люминита, – переодетый Бертран Валуа, играющий некую роль! Этот человек походил на него, словно брат – или же какой-нибудь предок.

Коломба схватила жениха за руку и сильно ее сжала.

Продолжая работать, монотонно урчала камера.

Люк взирал на молодого драматурга с иронией. А трое его спутников – вдруг как-то съежившиеся, с тревогой во взгляде – молчали, потому что мужчина из 1835 года, тот, который украдкой проник к Сезару домой в отсутствие последнего всего за месяц до убийства старого корсара, теперь повернулся к ним правым боком, а с этого бока он держал под мышкой длинную, заканчивающуюся серебряным набалдашником бамбуковую трость, похожую на ту, которую Бертран Валуа унаследовал от своих неизвестных предков, причем похожую настолько, что сомневаться не приходилось: речь шла об одной и той же трости.

Глава 13 Человек с тростью

– Да уж, занятное совпадение! – сказал Бертран Валуа для Люка де Сертея.

Последний, разумеется, заметил глубокое потрясение драматурга, его невесты и будущего шурина. Но, абсолютно ничего не зная ни о происхождении Бертрана Валуа, ни об истории с тростью и перстнем, он отнес их волнение на счет неприятного удивления, вызванного исключительно сходством Бертрана с незнакомцем. Теперь они над этим смеялись и, по мнению Люка, были правы. «Разве не естественно, что на протяжении веков многие люди бывают похожи друг на друга? Похожи даже более, чем Бертран походил на человека из 1835 года? И не уверены ли все мы, что имели нескольких двойников, если вести отсчет от первых дней человечества?»

Так думал Люк де Сертей.

Конечно, он не рассуждал бы так, если бы знал, что трость – та трость, которую он только что видел под мышкой у загадочного мужчины, – придавала сходству Бертрана Валуа с этим человеком совершенно определенное и драматическое значение.

К тому же у Люка имелись и более личные заботы, и если он и смеялся за компанию с другими, то отнюдь не потому, что ему было весело. Как и трое его спутников, но по другой – известной им – причине Люк изображал любезное равнодушие.

Да и мог ли он не встревожиться, пусть и самую малость? Появление человека с тростью привносило в дело убийства Сезара неожиданный элемент, и пока что он не видел никакой связи между этим элементом и Фабиусом Ортофьери. Более того, все это скорее даже говорило в пользу невиновности Фабиуса. Вполне возможно, Сезара убил именно человек с тростью. А вот это-то Люка де Сертея как раз и не устраивало. Для него, для успеха его дела нужно было, чтобы прапрапрадеда Шарля убил прапрапрадед Риты. Видеть, как уменьшаются, пусть и незримо, его шансы, – то было разочарование, вынуждавшее его скрывать свою задумчивость за фальшивой улыбкой.

Дверь кабинета осторожно закрылась. Незнакомец исчез.